***
Мы дошли до пещеры сравнительно быстро, и затем, продравшись сквозь кустарник, залезли вовнутрь.
– И как ты вообще ее нашел? – удивился Арон.
– Не одному мне посчастливилось…– ответил я, подбираясь к отверстию входа.
– То есть? – обернулся ко мне Билл.
– Ну, то есть, здесь уже жил кто-то довольно давно. Свежих следов тут не было, – ответил я уже внутри, а затем сходил к нише и принес Биллу дневник.
Полистав, он задумался, и сказал:
– Да, похоже, это место особенное, и это – то, что нам надо.– И затем добавил, – надо бы огонь разжечь. Сходите за дровами, а я пока тут немного порядок наведу.
***
Мы принесли две большие охапки дров, и кроме того, я нарубил лапника, который после втащили на веревке. Стелить коврики на полу пещеры мне показалось не очень удобным: он весь был припорошен мелкой, почти как цемент пылью, из которой повсюду торчали большие и мелкие, но довольно острые камни. Затем мы сделали еще несколько ходок, и через час все было готово. Бил уселся на лежанке, и немного рассеяно полистав дневник, который я ему дал, сказал:
– Значит так… Наша задача – передать Алексу часть активной и реактивной энергии, необходимой на перетаскивание одного листа бумаги. Это, я думаю, очень много, поскольку, в основном понадобится активная компонента.
Арон открыл, было, рот, чтобы что-то спросить, но Билл поднял руку, останавливая его, и продолжил:
– Предвидя ваши вопросы, скажу так: «Нет, никакой предмет по воздуху не летит». Мы проверяли. Достоверно неизвестно как это происходит, но наши теоретики высказались, что существуют реальности с нулевой так сказать метрикой. То есть, там вообще нет пространства как такового, и, соответственно, нет координат, вернее, они есть, но они все как бы «скручены» в одну точку. Я так это понял. Поэтому перетаскивание предмета из настоящего в настоящее, грубо говоря, выглядит так: происходит переброс предмета в такую «нулевую реальность», а оттуда – к нам же, но в нужную координату. Здесь тоже, в основном, идет расход реактивной энергии, во всяком случае, я так думаю, но и активной тоже. Не знаю почему, но почему-то именно переброс из настоящего в настоящее является высокоактивным, так сказать. Почему – не спрашивайте, я не знаю, да и вообще никто, судя по всему. Иначе ни поезда, ни самолеты были бы уже не нужны, не так ли? Впрочем, теперь уже, – он хмыкнул, – и вряд ли кто-нибудь когда-нибудь об этом узнает. В обозримом будущем, во всяком случае.
