– Материализовал… тоже мне, нашли себе Мерлина…
– Ну ладно… перетащил… как лучше сказать?– спросил Арон примирительно.
– Не знаю. «Перетащить» – больше применимо к грузчикам… или домушникам.
– Ладно, филолог, понимаешь тут, выискался! На тебя не угодишь. В мире вообще все упирается в слова. Огромное количество вещей невозможно ни обозначить, ни объяснить нормальным языком. Так что, довольствуйся, одним словом из тех двух, что я тебе предложил.
– Ладно, не материализую, блин, так – перетащу! Сделаю, что смогу, но предупреждаю, что у меня не всегда получается, а иногда получается не совсем то, что я предполагал.
– Это понятно. Но ты помнишь, я надеюсь, что это тебе нужно не меньше, чем нам, и при этом не вполне понятно, сколько у нас есть времени!
– Обычно «заказ» появляется после того, как я засыпаю. Видимо, в этом процессе, также не последнюю роль играют альфа-волны, они ведь со сном связаны?
– Не обязательно. Со сном больше связаны тета-волны, а альфа появляются даже тогда, когда ты просто сидишь с закрытыми глазами и пытаешься расслабиться.
– Интересно. Но, так или иначе, я все материализованные предметы подбирал, проснувшись. Причем, не обязательно утром. Один раз я проснулся часа в три ночи, потому что мой кастет появился.
– Понятно. Ну, тогда иди спать! – резонно приказал он.
– Да ну, брось! Неудобно как-то… Даже с хозяином не познакомились еще. И потом, эти предметы не появляются тотчас после «заказа». Иногда приходится долго ждать, неделю или больше.
– Хозяин, судя по тому, что Билл о нем говорил, вряд ли явится раньше вечера. А если явится, я скажу, что ты заболел. Иди, короче, медитируй или что там нужно! Время дорого.
– Послушай, – сказал я, – а ты с семьей не пробовал связаться, тем же способом? Ну, представь телефон у себя дома…
– Пробовал. Не вижу я их…
– Ага! И Менахема не видишь… Может, ты вообще видишь только «свое кольцо», так сказать?
– Не думал об этом…– сказал задумчиво Арон. – Знаешь, ты иди, занимайся перетаскиванием, а я попробую тут тоже поэкспериментировать. Интересный ты вопрос задал… Почему он мне в голову-то то раньше не приходил?
– Ага, – я кивнул и отправился по ступенькам наверх искать подходящую комнату. Их там оказалось три. Одна была явно хозяйская: самая большая и с двуспальной кроватью посередине. Кровать была аккуратно заправлена, подушки взбиты и аккуратно возложены в изголовье. Прямо над окном висел тяжеловесный карниз, а сами окна были занавешены тяжелыми, наверное, даже бархатными, шторами темно-зеленого цвета, а также – тюлевыми занавесками, через которые свободно пролетал зимний солнечный свет. Сюда я, понятно, заходить не стал. Другая комната была больше похожа не то на склад, не то на мастерскую. Там было полно разных чемоданов и ящиков, а посередине стояла разложенная швейная машинка. Третья комната, вероятно, предназначалась для редких гостей. Стены в ней были светло-синего цвета, а пол – очень темный, словно бы сделан из мореного дуба. Кровать была поуже, но тоже аккуратно заправлена и накрыта синим покрывалом, напоминающим чем-то рыболовную мелкоячеистую сеть, но сплетенную, впрочем, из довольно толстых ниток. Очевидно, здесь давно никто не спал: отчетливо чувствовался легкий запах пыли, а также чего-то такого, что всегда присутствует в нежилых помещениях. Я решил, что, наверное, будет уместным прилечь тут. Я задернул шторы, почти такие же, как в хозяйской комнате, но коричневого цвета, и, накрывшись сложенным в ногах шерстяным пледом, стал снова представлять себе тетради Бени. На этот раз их почему-то оказалось пять: две черные, две серые и одна – зеленая. Я уже понял, что все должно течь, как течет, и любое вмешательство только оттягивает конечный результат. Я «открыл» верхнюю, черную тетрадь. Внутри был какой-то текст, но разобрать его, понятно, было невозможно, да и не нужно пока. Меня больше интересовала фактура бумаги. Она была белая, довольно гладкая и в клеточку. Точнее, в клеточку были нечетные страницы, а четные почему-то оказались в линейку. В конце тетради было вообще несколько листов с логарифмической сеткой. Затем я открыл зеленую тетрадь. Она была сшита из довольно толстых листов, какие бывают в блокнотах для эскизов. Все страницы были чистые за исключением седьмой. На ней было нарисовано нечто странное. Это изображение казалось то звездой, то драконом, то еще чем-то и вовсе непонятным. В одной из серых тетрадей, уже на первой странице, красовалась эмблема группы Rolling Stones: пухлые губы и высунутый язык, выполненная шариковыми ручками. После этого я, видимо, отключился.
