Сидя на диване в автоматной очереди, Слава ни о чем не думает, «потому что нет отражающих поверхностей, помимо глаз напротив, в каждом из которых ему приветливо улыбаются три ряда зубов, заложив костлявые руки за спину как маленькая девочка». Хафман сдирает ногтями с лица стервозность, становясь профессиональным интервьюером, без страха и упрека, понимающим, толерантным. Короткие русые волосы, со светлыми желтоватыми прядками, незаметными мужскому взгляду, если не пялиться, как это делает Слава. Девушка не тушуется, смотрит открыто, не дает себя вывести этой психологической атакой, только ухмылку подкрашивает улыбкой. Ее губы обветренны и только украдкой отворачиваясь к оператору, настраивает камеру, и ждет Славиного хода:
– Какие темы ты не готов обсуждать?
– Да все готов, только мем про сранье пора прекращать форсить – Слава привычным жестом обозначает кавычки. И смотрит серьезно, даже когда улыбается, а все «борода!»
– А что так? Хороший мем… Ладно, забыли, это все? – у Хаффман по змеиному сужены зрачки, бледно-красное складывается в острое, готовое наброситься в любой момент, плотоядное – сука, стерва тут, рядом с ним, пока не включилась камера. Изначальный план зажать девушку без камер, парируя острые лезвия ответов:
– Может покурим?
Понеслась моча по трубам, только не обосрись, да подливой то самое, проиграй, дитя дохлой тетрадки:
– Если откажусь с тобой идти, интервью мне сорвешь? Учти, я замужем.
– А у меня парень.
– В твиттере ты писал, что не куришь, пиздел?
– Начал, как парня курящего нашел, сволочь мне их подсовывает. Не виновата я, блядское заикание.
– Учти, склеек не будет – яд из ее рта стекает ручейками-каплями, но спохватившись, что она не хабалка какая. «Ты справишься» – бросает, как собаке кость.
Настороженная, поднявшая голову змея, самая опасная. Хаффман встаёт с дивана, чтобы идти и пояснять шапочно знакомому мужику, Слава видит высокую, худую как щепку девушку, храбрившуюся, хорохорящуюся, как воробей, складывая тонкие руки. И какая из нее змея?
Как девочка-разлагающаяся моль в ее глазах.
– Ну, веди меня, студия-то твоя…
– Я парю на диване и мне, как журналистке, интересно, куда ты меня поведешь. Так я говорю себе, успокаивая, ведь дискуссию с таким как Продольчеко, с восемью сезонами сериала для дрочеров, для слешеров и другой нечести, – говорит в Славе диванный психолог, влюбленный по уши в политика. По тому, как напряжена Хаффман, или она просто сосредоточена на предстоящем неумелом вопросе, всегда готовая лучше оппонента, зная ошибки шибко умных, воспринимает всерьез даже Продольченко.
