– Это интересное предложение, – промычал Лапин. – Мы его обязательно обсудим тет–а–тет… Ещё какие–нибудь более относящиеся к Конституции замечания?
– Да, пожалуй, нам следует пересмотреть 75 статью, – в этот раз министры оживились и в единодушном порыве вздохами и покашливаньями выразили недовольство. Особенно отличился министр финансов, сказавший: «Такое не трогают!»
– Вы видите, Михаил Александрович, – развёл руками Президент. – Есть вещи, не подвластные ни нам, ни народу… Увы, господа, на этом мы должны завершить. Благодарю всех.
***
Министры в приподнятом настроении покидали зал. Божесов быстренько пожал всем руки, сказал кому надо парочку суровых фраз, испепелил взглядом министра финансов, кивнул Президенту и направился к выходу.
– Вы в рассадник демократии? – коварно спросил Божесов вице–премьера.
– Да, – невозмутимо стойко ответил вице–премьер, понимая, что речь идёт о благотворительном вечере «True liberals».
– Я к ним заскочу, наверное. Без меня не компрометируйте их, – и, хлопнув по плечу вице–премьера, выбежал из Сенатского дворца к ожидавшему кортежу из четырёх автомобилей.
Президент Лапин у себя в кабинете подошёл к аппарату спецсвязи.
– Красенко, – волевым голосом произнёс он.
– Слушаю, господин Президент? – отозвалось через двенадцать секунд.
– Давай топить его, – был тихий ответ.
– Что–то есть важное? – спросила у Божесова его пресс–секретарь Мари.
– Болтовня пустая… Как говорится, на его месте должен был быть я! А сейчас сидим, деньги переливаем…
– И когда мы будем действовать?
Божесов проницательно посмотрел на Мари и задумчиво произнёс:
– Знаешь… Я начал. Он думает, что я буду баллотироваться, и несомненно начнёт играть против меня, дурак!
Мари ждала пояснения последнего слова.
– У него было одиннадцать лет, и он ни разу не сделал ничего, что могло меня опорочить! – развил свою мысль Божесов. – Наоборот, реформа образования, борьба с эпидемией, активная позиция во внешней политике. И главное полный контроль созданной мною военизированной службы в минюсте!
– Это глупо, – произнесла сдержанно Мари.
– Вот именно, если не моя внешняя сдержанность, то было бы двоевластие.
– Что–нибудь скажем Орловой? – спросила Мари.
– Да, дай–ка телефон… А пока едем к либералам.
– Надумал?
– Ну, лишь через пару месяцев будут в лагерях пахать, а пока, пусть веселятся!
Мари грустно посмотрела на Божесова, напротив прибывающего в самом весёлом расположении духа и набиравшего Орлову:
