Кабинет в один миг наполнился тусклым светом. Тодор подошел к своему рабочему месту, сел в широкое кожаное кресло и принялся постукивать пальцами по столешнице, не задумываясь о том, сколько времени понадобится Аннетт, чтобы прочитать сообщение и прийти к нему.
Небрежным движением он перенес черный блокнот с полки и раскрыл пустые страницы. Ему важно было обозначить место, в котором он нашел настоящее сердце города.
Тодор больше не смотрел в будущее. Теперь, стоя перед последней и самой главной ступенью, надо было разглядеть, есть ли у лестницы опора.
Тишину нарушали только шум дождя и едва слышимый шорох бумаги. Сделав пару коротких пометок, Тодор откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Снаружи океан штормовыми волнами ударялся об утес. Можно было бы понаблюдать, ведь часть дома уходила вниз по обрыву. Окон не заметить ни с улицы, ни снизу. Судна и лодки редко подплывают к скалистому берегу.
Видения, показанные сердцем города, не выходили из головы. Бал Полнолуния дал больше ответов, чем можно было предположить. И теперь они тяжелым грузом возвращали в реальность. Вот только все казалось очень простым, даже проще, чем можно было представить. Никаких схем, теорий, уловок и попыток найти подвох. Не испытания, а исполнение долга, клятвы.
Тодор не умел слепо следовать своей обязанности и указаниям, именно поэтому не сразу рассказал Аннетт о предстоящем. Проверил архивы, информацию, побывал на старом кладбище, узнал все, что было ему доступно, и тогда, убедившись в надежности созданного не им плана, сообщил все детали ведьмакам.
Каждому отдельно. Так он наблюдал за реакцией и мог предположить дальнейшие действия.
Рука совести, еще недавно сжимающая горло Тодора, ослабила хватку. Он сделал все от него зависящее и теперь сидел в своем кабинете, размеренно стуча гелевой ручкой по дубовому столу и неотрывно глядя на карту города.
Темные, слегка затуманенные глаза и плавные, едва заметные движения пальцев, достающих из портсигара сигариллу. Обостренные вампирским голодом рецепторы ярче ощущали вкус горького табака с примесью чего-то, похожего на кофе. Главное – дым. В нем плыли образы, позволяя отключиться и дать волю фантазии, рисовавшей изящные кисти, тонкую кожу которых так хотелось прокусить и сделать пару глотков свежей горячей крови.
Реальность была другой. Несколько дней Тодор не брал себе даже больничную. Голод… сводит с ума, но лечит.
Спустя время прохладные капли перестали казаться разбавленной водой. Сытость наступала быстрее, контроль возвращался. Он был необходим. Совершенно необходим, чтобы в ответственный момент не подвести никого. Отдать свой долг.
