Принцесса ахнула. Сердце вздрогнуло и засипело, перебирая эмоции. Софи знала, что нового взрыва не избежать, и покорно ждала, что выпадет на этот раз: страх, отвращение, ужас? Но чувство, которое захлестнуло ее с головой через пару секунд, оказалось неожиданным: это была любовь.
Сорвав стручок зеленого гороха, она протянула его крысе.
– Софи, не надо! Это очень крупная крыса! – предостерег Йозеф.
Но Софи не обратила внимания на его слова.
– Крыска! Иди ко мне, малышка! – засюсюкала она, помахивая стручком. – Я никогда не видела таких милых созданий. Давай подружимся.
Крыса понюхала стручок и рискнула подойти поближе. Софи отдала ей стручок и, пока та ела, исхитрилась схватить ее обеими руками и прижать к груди.
– Софи! – завопил Йозеф, услышав гневный писк извивающейся твари. – Брось эту гадость немедленно!
– Но, Йозеф, она же такая славная! – крикнула Софи в ответ.
– Ну вот, опять, – вздохнул Иоганн.
Крыса вырвалась из рук девушки и поспешно зарылась в компостную кучу. Софи долго умоляла ее выйти. Но та не подавала признаков жизни, и принцесса разразилась слезами.
– Ты говорил, что механизм слегка заедает, но со временем выправится. Нет, Иоганн, не выправится! Это не сердце, а сплошная катастрофа! Она обожает сосиски! Она восхищается слизняками! А теперь полюбила поганую крысу! – зашипел Йозеф.
Иоганн хмурился, наблюдая, как Софи голыми руками роется в компосте.
– Ты прав, Йозеф, ее сердце несовершенно, – отозвался он. – Но все же оно работает. И еще ни разу…
– Тсс… Даже не говори об этом, – перебил его Йозеф. – Я полюбил эту девочку, как будто она моя родная дочь. Не могу и подумать, что мы можем ее потерять.
Иоганн повернулся к брату, похлопал его по спине:
– Знаю. Я чувствую то же самое. Но что нам остается? Сердце у нее точно такое, какое я сделал Ясперу.
Услышав это имя, Йозеф потупился:
– Только лучше. Ты сам говорил.
– Да, я кое-что улучшил. Но мы же знаем, чем кончится все дело. Вопрос только в том, когда.
Йозеф перевел взгляд на Софи.
– И что же нам делать? – спросил он, повторяя вопрос брата. – Скрывать от нее правду? Как раньше?
– Разве это честно?
– Мы и так не все ей говорим. Например, не называем ей имя того, в чьих руках теперь находится ее сердце. И разве можно поступить иначе? Ведь тогда ее ждет беда.
– Сколько мы еще будем молчать, Йозеф?
Йозеф наблюдал за девушкой, которая улыбнулась бабочке, посадила на ладонь кузнечика и заливисто рассмеялась, услышав болтовню белки. С каждым ее движением печаль все больше расползалась по лицу Йозефа, точно чернильная клякса по пергаменту.
