– Да так, портрет неизвестного в шляпе, – удивилась вопросу Валентина. Внезапно нервы у женщины не выдержали, и она повысила голос. – Ну, знаете, это уже слишком, кого хочу, того пишу! Я художник в конце-то концов!
В ответ на ее эмоциональный всплеск участковый молча открыл папку, которую до тех пор держал подмышкой, и торжественно извлек оттуда довольно-таки скверную ксерокопию.
«Их разыскивает милиция», – гласил бледный заголовок на сером листке бумаги. С одной из фотографий, напечатанных на этом же листке, на Валентину уставился тот самый мужчина в шляпе и в черном пальто.
– Когда и где вы встречались с данным разыскиваемым лицом? – начал допрос участковый, без приглашения плюхнувшись увесистым задом на хлипкий табурет, застеленный газетой.
– Да нигде мы не встречалась! – Валентина рассердилась не на шутку. Этот персонаж – плод моего воображения.
– Не стоит, Валентина Петровна, вводить милицию в заблуждение! – назидательно сказал страж порядка. – Мы, хоть и не богема, как вы, однако в искусстве тоже разбираемся. Помню, одному художнику бомж Федя три дня позировал, так потом они всей компашкой «синяков» на гонорар неделю пили. А художник из соседней с вашей мастерской (он, кстати срок аренды не продлил) как-то писал портрет моей жены Стеллы Васильевны целых четыре дня… Это, так сказать, лирическое отступление. Надеюсь, вам известно, что бывает за дачу ложных показаний?
– Ну ладно, – сдалась Валентина. Если это так важно, скажу. Я недавно ехала вместе с этим типом в метро. Сделала эскиз, а потом нарисовала его лицо в мастерской по памяти.
– Линия? Станция? Время? – резко, как в сериалах про милицию, (до ее переименования в полицию было еще далеко) спросил участковый и даже привстал для солидности, вытирая вспотевший лоб безразмерным клетчатым платком. Старая табуретка под ним жалобно скрипнула.
– Между станциями «Рижская» и «Свиблово», два дня назад, в районе одиннадцати часов вечера, – «раскололась» Валентина.
– Так-так, ясно, значит, он скрывается в нашем районе, – обрадовался местный Мегрэ. – Прошу вас в дальнейшем, гражданка Квитко, всемерно содействовать поиску предполагаемого преступника.
– Обещаю, – устало согласилась Валентина.
Страж порядка с достоинством удалился, сжимая подмышкой папку с документами и небольшой этюд с ромашками, завернутый в газетку.
Прошла неделя. Валентина спешила закончить к сроку натюрморт «а-ля рюс» – с самоваром и баранками, заказанный французским журналистом, и работала в поте лица. Звонок в дверь заставил художницу неохотно оторваться от холста.
