– Не нравится мне это все, – проговорил напряженно профессор.
– Обвалились только две могилы? – спросил Генрих, смотря по сторонам на чужие надгробия, выхватываемые лучами его светильника.
– Да, только две. Нам еще повезло, что камни туда же не свалились, а то пришлось бы подкоп делать.
– Значит, вы решили убедиться, что это крышка гроба не выдержала веса земли? – спросил молодой человек, показывая пальцем на раскопанную могилу.
– Да, я, как увидел, сразу побежал за лопатой, ну вы помните. Стал откапывать, в надежде, что земля так странно осела.
– Спустя год после захоронения то? – брякнул Михаил Федорович.
– Так ведь я гроб делал! Не хотелось думать, что моя вина в этом есть. Стал копать и вот, в самом деле, крышка проломлена.
– Ох и странное дело, – повторял профессор, уставившись в одну точку.
– И этот гроб тоже пуст? – спросил юноша, опустившись на корточки.
– Да, вон куски валяются, а тела нет! Но знаете, что меня удивляет даже, пожалуй, больше пропажи тела? Я все копался в той могиле и не нашел кое-чего.
– Чего же?
– Небольшого куска, что раньше составлял левый нижний угол крышки гроба. И здесь я его тоже не вижу.
– Может, мы его не заметили и с глиной выкопали? – говорил Михаил Федорович.
– Сам погляди, что в той могиле, что в этой крышка проломлена почти посередке. Края коробки нетронуты, а угол исчез!
– Не может же это быть случайностью? – удивлялся профессор.
– Крышка всегда из цельного бруска делается, чтоб выдерживала такое то давление. И глянь, другие могилы ведь целехоньки.
Студент неподвижно стоял над загадочным местом, не произнося ни слова. Он был напуган и не мог собраться.
– Боже, – произнес Генрих, отведя ненадолго глаза. Мурашки пробежали по его спине, остуженной холодным потом. – А кем были эти люди?
– Маша Стрельникова и Виталий Драгункин. Знакомы они не были, насколько я знаю. – ответил Петр Федорович.
– И насколько вообще возможно быть незнакомым в маленькой деревне, – добавил Михаил Федорович.
– Они были похоронены оба почти год назад, как ты можешь видеть по памятникам. Она от старости померла, сдряхлела совсем, 53 года. А он в реке потонул, молодой еще, 51.
– И их смерти никак не связаны? – спросил Бауэр.
– Раз жизни не связаны, то и смерти тоже, – заключил Петр Федорович, пожимая плечами. – Разница в датах кончины в месяц, что тут общего?
– Совсем уже стемнело, – констатировал профессор, – надо домой, отмываться, прекращать гадать и спать. С утра на свежую голову, может, что и найдет.
