Вдруг Артём отбросил свою находку в сторону и схватился за голову. Головоломка наконец-то была составлена, и любое промедление теперь могло навсегда лишить героя шанса восстановить справедливость. Недолго думая, Берестов выбежал на улицу и, перепрыгнув через ограду кладбища, оседлал лошадь и поскакал по почти исчезнувшему следу Митрофана. Теперь он знал, что его ждёт, и неизвестность больше не пугала героя. Он изо всех сил бил лошадь по бокам, стараясь не упустить драгоценного времени.
Вскоре чиновник увидел крепость.
« Да, её-то Маша и нарисовала, назвав лабиринтом. Думаю, для маленькой девочки бесконечные заброшенные деревянные ходы были самой интересной тайной» – подумал Артём, почти на ходу соскакивая с коня.
Прямо возле входа стояла лошадь смотрителя.
« Ну, с Богом» – подумал Берестов, взводя курок своего пистолета.
Он остановился, спустился на землю, осторожно обошёл лошадь сторожила и вошел внутрь. В помещении было темно, поэтому чиновнику пригодилась церковная свеча. Прокладывая ею путь в темноте, Артём уверенно шагал дальше, направляя на неизвестное впереди дуло пистолета.
Перед ним вдруг предстала лестница, освещенная факелами. Чиновник, не раздумывая, погасил свечу и стал подниматься вверх. Затем он прошел короткий коридор и увидел справа проход, ведущий на самый верх внешней стены.
Пройдя через него, Артём увидел стоящего к нему спиной Митрофана. Он стоял на самой высокой части крепости и смотрел вниз на старый угольный карьер. В левой руке он держал детские рисунки, пытаясь по ним что-то определить, но факел, закрепленный на стене, плохо подсвечивал альбомные листы.
– Хороший спектакль ты устроил. Знаешь, я ведь поверил, – произнес Берестов, подходя ближе к смотрителю.
– Да, я старался, – не оборачиваясь, ответил Митрофан.
– Выходит, ты и был тем самым самозванцем?
– Ну а кто ж еще-то мог им быть?
– Ты убил Андрея Городецкого?
– Да. Ну, скажи мне, Артём, разве ж это не судьба? Я сбегаю из лагеря, брожу по тайге, как дикий боров, а тут вдруг мне попадается карета с человеком, который меня в эту тайгу отправил?
– Мы сами творим свою судьбу. Что ты сделал с извозчиком?
– Да ничего, припугнул просто. Но в остроге его пришлось все-таки окончательно утихомирить.
– Выходит, бунт твой неудачно вышел: подрали-то тебя знатно.
– А ты поверил байкам, про то, что я скоро подохну? Ну, уж нет, и не такое в моей жизни бывало.
– Где же остальные?
– Остальные? Ты про тех шавок, что меня раненого помирать бросили?
