Да, мама… Мама, конечно, оказалась права. Она наивная дура. Влюбилась, как кошка. Ничего про него не узнавала, ни о чем не спрашивала. Просто любила. А он взял и исчез. И ничего. Ни слова, ни эсэмэски. Ни-че-го.
Но Кира справилась. Наказала себя и справилась. Наказала за глупость, за любовь, за споры с мамой: «Ты же интеллигентная женщина! Мама, ты ведь Руставели читала, Айтматова, Новои! Откуда в тебе шовинизм?!».
Кира перестала краситься. Своей яркой, нарядной одеждой набила несколько пакетов и отнесла к мусорнику. Все, наказана. Тушь, помада, румяна, кремы… все вон. Наказана. Посиделки с подружками за мартини, дискотеки, тусовки – все в прошлом. Наказана. Мама сказала пойти в партию: «Чтобы карьеру делать и с людьми достойными общаться». Пошла. Мама плохого не посоветует. И тут – Макар Евграфович. Подарок небес.
Самохин открыл дверь сразу, едва Кира прикоснулась к звонку. Наверное, ждал ее прихода.
– Что-то ты, девочка моя, сегодня припозднилась, – забурчал старик. – С самого утра тебя жду.
Кира засмеялась. Ей нравилось, когда он ворчал. Он беспокоился о ней, ждал. Все это создавало иллюзию семьи, которой, фактически, у Киры никогда не было. Что мама, что бабушка, обе были холодны с ней, словно чужие. В детстве Кира фантазировала, что ее в роддоме подменили, и настоящие мама с папой, бабушка с дедушкой ищут ее. А как найдут, обнимут, расцелуют, заплачут от счастья и заберут в дом, где будет любовь. Когда стала старше, поняла, что ничего такого не будет, и эти две чужие женщины – бабушка и мама – и есть ее семья.
Став еще старше, Кира стала их даже жалеть. Ни подруг у них, ни близких людей. У мамы, так и вовсе, мужа никогда не было. Ну да бог с ними. Теперь у нее есть ворчун Макар Евграфович.
– Ну-ну, не брюзжите, я вот она, приехала, – Кира весело болтала и выкладывала на стол купленные продукты. – У нас с вами сегодня праздник. Я рыбку красную купила.
– Это что за повод такой, Кирочка? Вроде не Новый год и не Рождество. Да и до моего дня рождения еще месяц.
Кира быстро накрыла на стол, достала из комода графинчик с водкой.
– Ого, – удивился Самохин. – Ну, в таком случае, изволь меня подождать.
И он вышел из кухни.
А когда вернулся, Кира восторженно ахнула. Он был одет в парадный мундир. Медали, прикрепленные к кителю, гордо блестели и придавали посиделке особую торжественность.
– Ну милая барышня, раз банкет, значит банкет! – он попытался лихо козырнуть, но получилось плохо.
