– Итак, уважаемые зрители, – громогласно объявил ведущий, – встречайте! Ефим Бе-до-кууур!!!
В зале раздались аплодисменты. Особенно громкие из группы поддержки.
– А чего мы хлопаем-то, он же ещё ничего не сказал? – спросил Семён у Олега.
– От любви, Сеня, от любви, – коротко объяснил Олег и, поднявшись с кресла, зааплодировал стоя.
Наконец, на сцену вышел круглолицый человек среднего роста. Он подошёл к микрофону и доверительно сообщил всему залу:
– У меня вчера тёща спросила: «Ты варёные макароны любишь?» Я отвечаю – люблю. «А хочешь?» Я отвечаю – хочу. А она мне говорит: «Тогда налей в кастрюлю воды, доведи её до кипения, и брось туда макароны».
В зале раздался смех. Засмеялся Олег, раскатисто заржал толстяк, на полтона ниже захихикал студент в очках, загоготал, словно гусь на водопое, маленький пенсионер, а неопрятно одетый мужчина запричитал: «Ой, я не могу! Ой, я не могу!»
Семён посмотрел на Захарыча. Тот тоже смеялся. Но было заметно, что фальшивит. Заулыбался и сам Семён. Но не из-за шутки артиста, а глядя на группу поддержки.
Бедокур же всё не унимался.
– Встречаю я своего бывшего одноклассника, заядлого рыболова. Спрашиваю у него: «Далеко собрался?» «В баню», – отвечает. Я говорю: «Серёга, какая баня? Ты ж с детства мыться не любил! За тобой ещё мать по двору с хворостиной гонялась, чтоб тебя в ванну затащить! Ты ж единственный в классе был, кого учительница никогда к доске не вызывала! Тебя ж с работы из-за твоего запаха выгнали. От тебя даже жена ушла!» А он говорит: «Это всё ерунда! От моего запаха рыба перестала клевать!»
Зал в очередной раз взорвался от смеха. И снова засмеялся Олег, и снова заржал толстяк, захихикал студент в очках, загоготал маленький пенсионер. А неопрятно одетый мужчина запричитал: «Ой, я не могу! Ой, я не могу!»
– Когда же это всё закончится? – опасаясь за своё здоровье, подумал Семён.
– Никогда! – прогремело в микрофон со сцены. – Никогда больше ничего не подарю тёще. Я в прошлый день рожденья подарил ей кобеля, а она назвала его моим именем.
Очередной взрыв смеха навёл Семёна на размышления.
– А чего тут обижаться? – подумал он аплодируя. – Ну, подумаешь, собаку назвали твоим именем. Вот если бы тебя назвали собачьим. Тогда другое дело!
Однако сам Бедокур от этого ничуть не расстроился. Вежливо раскланявшись, он взял в охапку, подаренные букеты цветов, и под аплодисменты и крики браво, вынес их за кулисы.
На сцене снова появился ведущий.
