– Удачи, больше ничего не желаю. Надеюсь, вы не одна этим делом занимаетесь?
– Нет.
– Тогда я спокоен.
«Он спокоен, зато в моей душе никакого спокойствия. Нет, что-то совсем не так. Наш разговор напоминал хорошо поставленный спектакль. Только вот режиссер в данном случае не я. Зачем? Главный вопрос. Вел себя так, как будто ожидал вторжения. И был просто удивлен, что это не предполагаемый человек. Хо-хо. Мы попали, дорогая, в чью-то большую игру. Разобраться бы только в чью? Вот теперь основной вопрос, потому что теперь я вообще ничего не понимаю».
Выбралась так же через веранду. Андрей Сергеевич ждал меня, по виду готов был уже брать здание штурмом.
– Что произошло?
– Думаете, Матвей Иванович спит уже?
– Спит? Как же уснешь тут? Нет, ждет от меня каких-нибудь вестей.
– Тогда едем к нему. Здесь не время и не место разговаривать.
– Понял. Пистолет у вас?
– У меня.
И оттягивал мне руку, как будто весил тонну.
Черное море с синими и зелеными переливами тихонько колыхалось подо мной и больше напоминало желе. Лежа на надувном матрасе, насколько хватало взгляда только один цвет, опустила руку в эту странную массу. И действительно, по консистенции очень напоминало любимое мною лакомство. Попробовала на вкус. Мммм… Сладкое, черничное. Плюхнулась в гущу и стала плескаться как ребенок, зачерпывая ее пригоршнями и заглатывая. Но в секунду все изменилось. Страх накатил огромной волной. И черная масса уже стала меня затягивать, а не безмятежно трепыхаться. Матрас куда-то подевался. И черничный приторный вкус тоже. Это уже не желе, а болотная скользкая, противная, грязная жижа. О, Господи, и я в ней вязну и тону! Зацепиться не за что, под ногами ничего. Руки беспомощно хлопают, только брызги разлетаются. Запрокидываю голову, чтобы лицо оставалось на поверхности. Но чувствуется, как помаленьку погружаюсь, уже заливается в уши. Я кричу: «Мама, мамочка, помогите!». Прямо как Лиза Бричкина из фильма «А зори здесь тихие…». Когда грязь уже подобралась к глазам. И, от неизбежности и смертельного страха, не ощущалось остальное тело. Лишь лицо, медленно покрывающееся слизью. Меня спасла вибрация, шедшая изнутри этой бесконечной ямы. Сначала поднялась до ног, потом к кончикам пальцев и наконец к голове.
«Что это?». Ладони обнимали мягкое и пушистое. Отпихнув резко все в сторону, села. Мысли бились в голове, словно стайка птичек в клетке. «Где я? Что происходит? Опаздываю на работу? Будильник? Звонит Завуч?». Взгляд прояснился и сфокусировался на подушке, смятой в комочек, одеяле, лежащем почти, что на полу.
