Вот тогда-то я и вспомнил про детектива, который следит за неверными супругами.
Понятное дело, к приятелю безопасника обращаться не стоило. Безопасник вообще не должен был ничего знать. Если бы ему пришлось выбирать между мной и президентом, – кого бы он выбрал?
Я рассудил, что в Москве тысячи богатых семейств, – и, значит, одному частному детективу не справиться со многими сотнями супружеских измен.
Мой расчет оказался верным, без труда удалось найти специалиста, который взялся за работу и выполнил её за три недели.
Он предоставил исчерпывающие сведения о том, как проводит время моя жена, а также сообщил имя жёниного любовника.
Мало того, в ходе расследования к детективу безо всяких усилий с его стороны попали сведения еще о двух мужчинах, с которыми жена путалась раньше. Парень оказался широкой души человек: открыл мне глаза на мою собственную жен ещё шире – и за те же деньги.
Первым любовником жены был её коллега по работе, высокий интеллигент в тонких очках. Обычное дело, роман в трудовом коллективе.
Вторым – малоизвестный художник, здоровенный детина с бородищей и вытаращенными глазами. Даже на фотографии видно было, что он кобель из кобелей. Наверное, она подцепила его на какой-нибудь выставке или на вечерах высоколобой тусовки в её музее.
Ну, а нынешним возлюбленным жены оказался наш президент (я вспомнил её победительную улыбку, когда она выходила из офиса и садилась в «Ауди»). Они встречались по вторникам на Проспекте Мира (это была гостевая квартира нашей фирмы), проводили там от полутора до трех часов, а затем президент самолично (какая честь!) отвозил её домой, причём высаживал из машины за углом соседнего квартала.
Несколько недель я жил в каком-то странном состоянии.
Не то чтобы я пришел в отчаянье или задыхался от злобы – нет. Внешне, думаю, никто ничего не заметил. И не в том даже дело, что всплыли наружу измены жены, – и сейчас, с президентом в этой гостевой квартире, и раньше, с сослуживцем и художником. В конце концов, и я теперь изменял ей (хотя – с проститутками – можно ли считать изменой, вон еще Пушкин звал Дельвига от жены к девкам?). Нет, не в мужской обиде была главная причина моей подавленности.
Какая может быть мужская обида!
Ведь я мог взять сколько телу и душе угодно красивых и молоденьких (а знаете ли вы, какие бриллианты со всего бывшего Союза жмутся по московским подворотням и «Газелям» в ожидании клиентов?).
Кроме того, общение с дамами лёгкого поведения выявило неожиданный факт: что мужчина-то из меня вполне достойный, если не сказать сильнее. Я на такие подвиги плоти оказался способен, о каких жена моя не подозревала, когда вздыхала и морщилась на мои к ней подступы в постели. Воистину – никогда не знаешь, где найдешь и что потеряешь!
