Отступать было поздно.
Я спросил президента: заплатит ли он за учебу моей дочери, если я найду источник, который многократно превосходит требуемую сумму?
Помолчав немного, президент мрачно кивнул и спросил, сколько времени мне нужно на поиск источника.
Я ответил, что готов указать его немедленно.
Президент посмотрел на меня внимательней, словно впервые увидел.
Но когда я сказал, что его заместитель, финансовый директор регулярно крадет у фирмы деньги, президент был явно разочарован.
Я вдруг понял, что ему обо всём известно, что на пару с финдиректором он и делил эти проклятые деньги. Ну конечно, они уводили эти суммы от налогов, но из кожи вон лезли, чтобы даже мы, сотрудники фирмы, не могли догадаться. А тут я, несчастный дурак со своим Лондоном…
Президент смотрел на меня так, словно не знал, что со мной делать. Я с ужасом осознал, что стал врагом двух могущественных людей. Я хотел продать одного другому за двадцать тысяч долларов, а теперь, скорее всего, подписал себе приговор.
Как же будут без меня мои девочки? – даже промелькнула мысль в моей бедной голове. – Они же умрут с голоду…
Но тут президент велел мне изложить схемы, по которым финдиректор уводил деньги в тень. Я взял лист бумаги, начертил.
«И какова же сумма, по-вашему, за прошлый год?» – спросил президент, заинтересованный.
Когда я назвал цифру и увидел реакцию президента, то понял, что у меня появился шанс остаться в живых.
Финдиректор крал много более того, что ему дозволялось.
Я вышел из кабинета президента в первом часу ночи, в моём портфеле лежали двадцать тысяч долларов.
Дома я вывалил деньги на кухонный стол.
«Как тебе это удалось?» – спросила жена.
«Я был у президента», – начал я.
Но закончить не сумел, потому что жена расхохоталась и сказала:
«Неужели он трахнул тебе за двадцать штук?»
Она смотрела на меня и не могла удержаться от смеха. Я стоял посреди кухни, что-то горячее набухало у меня в груди.
Но я ничего не сказал, ушёл спать.
Под утро жена пришла ко мне. Впервые за полгода. Она позволила любить себя. И это было так сладко, что забывалась цена – предательство финдиректора за двадцать тысяч долларов и оскорбительный смех жены.
Но вскоре после того, как деньги были заплачены, а дочка уехала в Лондон, – всё пришло в норму. То есть, мы жили каждый сам по себе. Она так же встречала меня на кухне, докуривала сигарету и молча уходила.
Она продолжала работать в музее, а как проводила остальное время жизни – знал один только бог.
