Софья Михайловна не торопилась отвечать, хотя было видно, что мысли так и переполняют её. Она помешала ложечкой остывший чай, после чего сказала:
– Странно, что Вы задали этот вопрос. Следователь, который вёл дело, только раз спросил меня об этом. Но когда задержали Ратникова, никого уже не интересовали другие подозреваемые. Я и сама запретила себе думать, что на свете мог быть ещё хоть один человек, желавший смерти моему мужу.
– Да, это всего лишь предположение, вполне вероятно, не имеющее под собой реальных оснований. Но давайте порассуждаем, – продолжил диалог Тимофей Савельевич. – Если бы вдруг выяснилось, что Ратников чисто физически не мог совершить это преступление, на кого бы тогда Вы подумали?
Софья Михайловна усмехнулась.
– А тут и думать нечего! Я бы не сомневалась, что это дело рук Филимонова!
– Кого, простите? – не понял Тимофей Савельевич.
– Филимонова Григория Викторовича – нашего мэра! – пояснила Софья Михайловна.
– Даже так? – искренне удивился Тимофей Савельевич.
– Разумеется! – подтвердила его собеседница. – А Вы думали, что Агей только старушкам да несчастным жёнам помогал? Он пошёл против самого мэра! Собирал материалы, чтобы сместить его с должности и привлечь к ответственности за взятки и разворовывание муниципальных денег! Но не успел.
– Да, такой человек мог пойти на что угодно, чтобы сохранить должность и репутацию, – многозначительно произнёс Тимофей Савельевич. – Но ведь у Вас сохранились все наработки мужа?
Но Софья Михайловна лишь отрицательно покачала головой.
– Вы передали их следователю? – выдвинул новое предположение Елисеев.
– Нет! Никому ничего я не передавала, – с горечью махнула рукой Софья Михайловна. – Всё куда-то подевалось, я и сама не знаю куда!
Тимофей Савельевич удивлённо посмотрел на неё.
– А Вы что думали? – уязвлённо посмотрела на своего гостя Софья Михайловна. – Даже не представляете, что год назад здесь творилось! Ко мне кто только не приходил! И полиция, и следователи, и журналисты! Знакомые, родственники, соседи! Кого здесь только не было! Все выражали своё сочувствие, хотели помочь! Да я и сама была как в тумане! Мне говорят, что Агеюшки моего нет, а я и поверить не могу. Думаю: неправда это! Разыгрывают меня, потому что не может такого быть, чтобы Агеюшке моему такое зло кто-то причинил! Ведь он столько добра людям делал! Все это видели! И если кто по недомыслию своему мог обидеться на него, накричать или пригрозить чем, так это лишь для того, чтобы припугнуть, чтоб, мол, не лез не в своё дело! Кто ж человека убивать станет за то, что он правды добивается, справедливость восстанавливает? И Агей мне всегда это говорил, мол, не волнуйся, Сонюшка, наше дело правое, никто нас с тобой не обидит! Ан, вон как получилось! Нашёлся-таки нечестивец, который не смог стерпеть, что его на место поставили, не позволили продолжать вредить другим людям!
