Очень может быть, что эта истории была обычной байкой, но острый ум вождя сразу выделил из неё здравую суть и не преминул воспользоваться ею. Люди искренне хотели добиться успеха, и им следовало немного помочь. Не так много было у Верховного Главнокомандующего генералов и командующих фронтом, которые не только выполняли поставленную перед ними задачу, но хотели сделать это лучше. Товарищ Сталин всегда шел им навстречу, не забывая при этом напомнить об ответственности.
Как говорят в народе, беда не приходит одна, но, как показывает практика, и удача не ходит в одиночку. Не успел Рокоссовский порадоваться сообщению Мехлиса по поводу передачи 3-й гвардейской армии, как его порадовали разведчики генерала Зенковича, добывшие ценного языка.
К сожалению, погоны его украшал майорский галун, и занимал он сугубо тыловую интендантскую должность, но бумаги, лежавшие в его облезлом кожаном портфеле, оказались на вес золота.
Когда Рокоссовский ознакомился с протоколом допроса пленного, он сначала не поверил.
– Ваши орлы все верно перевели, Александр Аверьянович? Или этот… – комфронта заглянул в листы протокола, – майор Штиглиц путает со страху за свою шкуру? Наговаривает, цену себе набивает. Сразу объявил себя сочувствующим коммунистам.
– В отношении сочувствия точно врет, товарищ командующий, неоткуда ему взяться при его послужном списке, а вот факты, приведенные им, похоже, соответствует действительности.
– Какой действительности?! – возмутился Мехлис, который также ознакомился с протоколом допроса и был изумлен ничуть не меньше командующего фронта. – Вранье сплошное, да и только!
Заместитель наркома обороны требовательно посмотрел на Зенковича. Мехлис, подобно Рокоссовскому, был знаком с Александром Аверьяновичем с Крымского фронта и был о нем хорошего мнения. Летом сорок второго Зенкович получил тяжелое ранение и был эвакуирован на Большую землю.
После окончания лечения был направлен на работу в тылу, но по протекции Льва Захаровича получил назначение на фронт к Рокоссовскому вместе с генеральским званием. Подобно вождю, Мехлис считал, что стоящих людей следует поощрять.
Зенкович был многим обязан заместителю наркома обороны, который с легкостью мог поменять свое мнение о человеке, но он твердо стоял на своем.
– Я считаю, что пленный говорит правду, товарищ армейский комиссар.
– Но согласно его показаниям в котле не восемьдесят – восемьдесят пять тысяч, как мы предполагаем, а целых двести тысяч! Выходит, что твои предшественники обманулись?!
