В тяжкие по кабакам пущусь я
Да издохну беспризорным псом.
Угадать бы, что напророчено!
Намекнула бы хоть Луна;
Раз вином красным оторочена,
Знать, умеет гадать она.
Скис пьянящий запал каурых.
Позабыт бубенцов перезвон.
На Фому берега Амура
Каторжан поминают стон.
Сопкам выгнула мрачные спины
Батогами и путами Русь.
На кровавые раны рябины
Тихо сыплется белая грусть.
Треплет пихты холодный ветер,
До красна накалил кожу рук.
В эту осень я чей-та невесел,
Все нестойким себя нахожу.
И брожу так, загнут дугою.
Но не выпивка клонит к земле.
Отобрал силы край суровый…
Русь загорбок согнула и мне.
Край сгубил суровый
Январской ночью в дыбу пьян
Попрусь дорогой незнакомой,
Крича проклятия кустам,
Ломаясь в шаткие поклоны.
Повиснет грустная луна,
Бросая сказочные тени.
Застывшые в оковах сна,
Насеребрят макушки ели.
Без шапки, в шубе нараспах,
По грудь увязнув в буреломе,
С застывшей песней на губах
Обмякну в голубом полоне.
Пустой борьбою изможден,
С намерзшей коркою на роже,
На рыхлый положу амвон
Изодранных ладоней кожу.
Уставшей головой паду
На обмороженные руки.
Так и усну. Очнусь в аду,
На вечные готовый муки.
Умру с улыбкой на устах,
Во мраке околев еловом.
Мороз трескучий у куста
Акафист наклубит недолгий.
Следов запутанная нить
Укажет скит души бедовой.
Могла, глупышка, жить и жить…
Да край сгубил меня суровый.
И снова как-нибудь зима
Поманит пьяного в дорогу.
И так же грустная луна
Повиснет тихо над сугробом.
Помины
Навалились тучи.
Опустилась мгла.
Мятою пахуче
Сбражилась земля.
Мирница нарочно
В небе пролилась:
Лето непорочный
Поминает Спас.
Тихо мироточат
Пламенем рябин
Золотые очи
Мокнущих осин.
Дуновенье робко
Колыхнуло даль,
Обнажил поддевку
Сонный краснотал.
Грезится попойка:
Накатила блажь
Так упиться горькой,
Чтобы в одурь аж,
Чтобы взор размыла
Мутная слеза…
Осень прополощет
Пьяные глаза.
Вымокла долина.
До костей продрог.
Юркнул под калину,
Хоть давно промок.
Сидя под ветвями
Без движения,
Жалкий и непьяный
Помяну и я.
