Отца-кузнеца вопрос выбил из устоявшегося хищного состояния, он нелепо ответил:
– Да!
– Ну, вот, значит, ты меня поймешь, – спокойно заключил Семен Константинович.
От услышанного Мирон вскочил, схватился за голову:
– Блядь, ты издеваешься? Подарок? Подарок ты мне подложил? О-о-о… удивил, спасибо, теперь на радостях сижу в бункере, дышу какой-то мертвечиной, словно в гробу. Значит, подарок подарил, потом пошел – и пацана убил, и ему этот подарок в рот заложил? Так всё получается, Семен?!
Теперь вскочил бывший военный.
– Я!? Кого я могу убить? – размахивая перед собой рукой, спросил он. – Я не имею права выходить с этого объекта. Тайком выбираюсь утром рано до открытия и ночью после закрытия. На ноге – электронный браслет слежения, как у преступников под домашним арестом. Я вряд ли могу быть причастен к преступлению. Да и вообще, почему ты свел на меня подозрение?
– Вчера мальчишка был убит предметом, характерным для удара кольчатого штык-ножа, это ни о чём тебе не говорит? Утром этого же дня ты подложил мне «подарок».
– Так было два подарка. Первый – это китовый ус, а второй – штык-нож, и на нём гравировка с фразой: «Через океан плывет великан, а ус во рту скрывает». Да, я не отрицаю, это подарок-намек. Я боялся, что ты больше не придешь ко мне: преступления не было, дети найдены, что тебе делать в наших местах? Вот я и отправил тебе посылку с письмом.
– Было письмо?! – удивленно спросил Мирон.
– Конечно! В него и был завернут штык. Я обратился к тебе за помощью, ты не читал?
– Нет, – снова удивляясь, ответил Мирон.
– Я видел тебя в компании высокопоставленных людей. Ты с ними по-товарищески общался, и я подумал, что ты смог бы их попросить об одолжении.
– О каком? – Мирон был ошеломлен.
– Знаешь, я же тут на пожизненном сроке. Место до сих пор засекречено, как и я. Мне не выйти отсюда еще очень долго. Одно желание – увидеть детей. Другого случая может не представиться, понимаешь?
Мирон сел на стул, смотря на старого командира. Опустил голову, проводя по волосам.
– Семен… – немного помедлив, собирая мысли в кучу, начал Мирон. – Я помогу тебе, но скажи, кто должен был передать мне от тебя посылку? Ты понимаешь, что он может быть убийцей?
Семен взял сигарету, поджег ее и положил, по традиции, рядом. Проникся дымом, медлил с ответом.
– Он из местных. Воевали мы с ним. По стечению обстоятельств, вместе вернулись в этот город. Солдат хороший, побольше, чем у меня боевых выходов. Позже выяснилось, что с местными он наркотиками начал промышлять, его быстро оттуда турнули. Думал, посадят, а нет. Спустя время, увидел его – так же, как и тебя – в парке. Разговорились, зачем-то взял его контакты. Я сказал, что работаю здесь, он даже не поинтересовался кем. Звонить я не могу, прослушка везде. По надобности, спрошу телефон у кого из сотрудников парка, позвоню – да пересечемся с ним. Другого товарища у меня нет. Я знал, что он не чист и приторговывает наркотиками. Но мое ли это дело? Себя травит аль других. Вот его и попросил тебе всё отправить и подложить. Он больше не появлялся, да и сообщить он мне никак не может. Пока я сам не наберу.
