Мирон сосредоточенно смотрел на комбинацию в стратегической игре. Он не намерен сдаваться, всего лишь маленькое препятствие на пути к победе.
***
– Мирушка, не переживай. Я буквально на пару дней. За квартирой брата посмотрю, пока они с женой в путешествии. Да и меня могут вызвать на очередной допрос, пока следственные мероприятия идут.
– Мирон, ты кого обманываешь? Не надо скрывать истинные причины, ты едешь для своего собственного успокоения. Я вижу, как тебя эти дни выворачивает от мыслей, переживаний и самотерзаний. Ты чувствуешь за собой вину и причастность к происшествию. Родной мой, поверь, мне очень больно это понимать и видеть тебя таким. И я знаю, что найти возможного преступника, который может похитить очередную невинную жертву, было бы для тебя личным освобождением. И как бы мне не было беспокойно, я всегда доверяла тебе, – она обняла его за шею. – Твоим решениям, твоей мудрости, твоему чутью. С богом, любимый мой. Возвращайся скорее, – и горестно расплакалась, уткнувшись в плечо мужа.
***
Мирон стоял напротив дома с табличкой 121.
– И что они нашли в нём такого-то? – вслух вырвались удивление и разочарование одновременно. – Вполне возможно, специально облапошили, отправив по первому пришедшему им в голову адресу. Но ведь так убедительно он внушил мне эту мысль о загадочном доме.
Мирон уж сам не верил в принадлежность этого дома и хозяина к похищению его детей. Дом как дом. Огород, деревья, высаженные по периметру, отведенные места под различного рода хлам и какая-то, по всей видимости, теплица или ангар.
– Пустяки, что в нём подозрительного увидели мужики? – пожав плечами, Мирон решил уйти.
Спускаться в город не имело смысла, и он начал крутой подъем обратно в гору.
Дом под номером 121 оказался позади. «Почему, почему ты не зашел, Мирон? Ты ради него приехал! Ты должен узнать, что он скрывает», – внутренний голос ругал, он требовал вернуться, пробраться, вломиться и убедиться в правоте обвинения со стороны наблюдательных местных жителей. Этим аргументом душевный призыв всё же смог переубедить вдруг возникшую нерешительность.
– Да что же со мной произошло, что за неведомая сила хотела меня отвести, неужели намеревалась спасти? – растерянно, удивляясь своему поведению, но всё же ускорив шаг, Мирон стремительно приближался к дому. К нему вернулась та сила отмщения, отцовской справедливости против безнаказанности, подогреваемая возможностью оградить, защитить и не допустить подобного исхода больше ни с кем.
