Прошел месяц. Как-то перед Фантом снова объявился подвыпивший Торпеда.
– Ты? Ну, твоя работа – тихо спросил он.
На это Фант промолчал. На зоне нельзя брехать попусту.
– Я Дыке шепнул за тебя. Он велел передать спасибо. Что молчишь?
– Молчу и молчу. Твое дело маленькое. Сказал и ладно. Только ошибся ты, малый, так то, – твердо смотря в глаза Торпеде, отрезал Фант.
Этого Торпеда никак не ожидал, а от взгляда ему стало не по себе. – Да, этот Серый не так прост, как показывает себя. Однако он еще та штучка, – сделал он вывод, – по ходу он птица-то высокого полета, только таится. Об этом странном открытии в человеке он немедленно и восторженно доложился Дыке.
11. Не спал тот раз Дыка, а наутро, немало удивив блюстителей закона, вернулся под арест. Как ни старались выбить из него причину скорого возвращения, так ничего и не узнали. Стыд за свою, пусть минутную, слабость не позволил Дыке предать огласке свои переживания. Поорали, конечно, от бессилия крепко избили, но этим и обошлось. Дело о побеге заводить не стали, но постарались и законопатили странного арестанта в тюрьму, пользующуюся самой дурной славой среди уголовников. И мотанула-же судьба коснуться душой короткого приключения при побеге! Так оно на всю жизнь врезалось в Дыкину память и, впоследствии, часто беспокоило его мучительными снами – снами белой зависти к этим простым и честным людям.
12. Рейсфедя, один из отпетых негодяев, по паспорту Федор Собин, бурно отбывал срок, который пересекся с очередным заключением Маклера. Этот дебелый выродок не имел принципов и границ. Он запросто мог покалечить любого зека безо всякой на то причины. Подобным образом он развлекал себя, скрашивая серые тюремные будни. Читателю, верно, будет интересно происхождение его колоритной кликухи. Приклеилась она обычным образом. За собачью натуру и склонность орать Собина какое-то время за глаза обзывали Рейхсфюрером и Пиночетом. Но эти обзывательства не приклеились к верзиле. Тюремная интеллигенция, прикола ради, трансформировала вычурное погоняло "рейхсфюрер" в "рейсфедер". А малообразованные босяки, испытывая дефицит знаний и, тем смеша ученую часть арестантов, поняла это словечко по-своему. И потому в скором времени Собин стал Рейсфедей.
Как ни странно, Дыка именно его зачислил в банду Маклера, посредством которой хотел провернуть последнее дело. Забегая вперед, вор безошибочно разложил карты. Хотя покойникам и все равно, Дыка не желал после ухода из жизни прослыть ссученным среди деловых людей. Для задумки ему требовался виновный, на которого свалят провал. Вспыльчивый и бестолковый Рейсфедя как никто подходил на роль надежного запала, что позже и произошло.
