Послали за шнурами.
Дусю на все время возни с кинотеатром припахали к джезве. Хозяйка приема, отвлекая скорбящих гостей от досадного видеонедоразумения, обмолвилась, что Евдокия заткнет за пояс любую (перегоревшую) кофемашину. Землероева прониклась щедрой рекомендацией и скромно расстаралась. Поколдовала у плиты. Как оказалось через двадцать досадных, усердных минут, пожалуй, даже слишком: очередь из кофеманов превысила пределы разумного.
Послали за кофемашиной. Юля дала опростоволосившемуся с кинотеатром Эдику ключи от своей квартиры, пасынок не подвел – притаранил в целости агрегат (к слову сказать, почти не уменьшивший очередь истинных ценителей).
За «нарезку» старых пленок Боря Рощин получил огромное мерси от всей компании: после просмотра кинохроники Евдокия Землероева смогла оценить, какого парня потеряли близкие – Коля Котов был грандиозным мужиком. Веселым, хлебосольным, улыбчивым, с дамами обходительным…
Диск с фильмом Рощин подарил родне. Прощание прошло проникновенно. В половине одиннадцатого подвыпивший Эдик побрел к Канипаловой выяснять отношения относительно дальнейшего проживания секретарши на приписанной ему жилплощади, несильно пнул дверь «своей квартиры», заметил, что не заперто, вошел…
Эмма Канипалова лежала между тумбой и столом на кухне с ножом в груди. В пронзительно синих глазах секретарши застыло неимоверное удивление.
* * *
Паршин орал на Дусю долго. Почти без перерывов.
Евдокии думалось, что это никогда не кончится.
– О чем я тебя просил, Землероева, о чем?!! Будь рядом с Юлей! Всегда! Глаз не спускай! А ты?! Неужели так трудно усвоить глупой башкой… Тебя даже думать не просили – только выполняй!!
Евдокию обуяла немота. Разнос происходил уже утром, на квартире Дуси, куда она переехала после того, как вдову Котову – слава богу, не заковав в позорные наручники! – увезли в СИЗО как подозреваемую в убийстве секретарши мужа.
На ноже нашли отпечатки пальцев Юли. Она призналась, что заходила к Эмме для разговора. Убийство четко совпадало по времени с ее визитом.
– Вот скажи мне, чем ты занималась, когда Юлия отправилась к секретарше? – слегка понизив децибелы, подустав орать, спросил Олег.
– Кофе варила, – с трудом разлепила губы Дуся.
– Двадцать минут?
– Полчаса.
Паршин, на этот раз не присутствовавший на месте преступления, еще не успел разузнать всех тонкостей поминального вечера. Павлов и Ханькин сообщили ему только основные сведения и подвели итог: «Попала твоя Юленька по самое небалуйся. Второе убийство, а она основная подозреваемая, так что, прости, Сергеич, увезти – пришлось». На Дусю Паршин, честно говоря, орал от нервов, валил с одной больной головы на другую, не менее печально хворую.
