«И что ж такой порядочный-то жен пачками бросает?!» – едва не поинтересовалась Евдокия.
Болтовня о прежней благодати, слов нет, Дусю тронула. Но много не дала. Молодую сыщицу прежде всего интересовало настоящее, Татьяна же, что несколько странно для застрявшей у плиты домохозяйки, упорно не хотела сплетничать.
Старший сын Татьяны Дусе не понравился категорически – у парня было такое лицо, словно за щекой пригрелась долька лимона, а верхняя губа дерьмом намазана, и Эдик вечно к ней принюхивается. Кислое выражение на лице оболтуса и иждивенца прописалось очень прочно, вероятно навсегда (порода вечно недовольных). Эдуард день-деньской сидел в своей комнате, уютно свесив ноги с шеи мамы, и презирал весь свет.
Евдокии досталась пренебрежительная гримаса за то, что бегает по найму. По папеньке он прошелся, мол, вкалывал, как бес, а тратить не умел. Юлька – хорошо устроилась. Мама – клуша. Дед – «сапог». Бабуля – пуп земли на ровном месте.
После недолгого разговора с Эдиком хотелось вымыть руки.
– Может, поклубимся вечерком? – довольно быстро предложил сын недавно упокоившегося. Дусю он рассматривал кем-то вроде прислуги, такой девице за счастье погулять с хозяйским отпрыском. – Только шмотки поменяй… Отстой.
После этих слов у Евдокии, прямо скажем, челюсть слегка отвисла. Более хамского предложения Землероевой еще не делали. Откормленный барчук лениво развалился на диване, заваленном журналами, и только что чресла в ее присутствии не почесывал. Пятнадцать минут назад, когда Дуся только зашла в его комнату, Эдик лениво перелистывал один из таблоидов, увидев Евдокию, вместо «здрасьте», буркнул, щелкнув пальцами по глянцевому развороту с фотографией раскрученного мужского дуэта:
– Видала уродов? Для лохов лабают, типа – звезды. – И зевнул: – Чудилы, блин.
Дуся быстро поняла, что любое проявление таланта и усердия на Эдика зевоту нагоняет. Идеология глиста равномерно и гладко проступала на упругих щечках: «Круто жить по кайфу за чужой счет; долбаться на работе – стремно, пусть лошади работают, они там дохнут».
И забежим немножечко вперед. Через несколько дней, когда Эдуард перестал пыжиться и корчить из себя невесть что, он снизошел до разговора с Дусей по душам. (Наверное, соскучился просиживать задницу в одиночестве – друзей у кислых негодников всегда в недостатке.) Подловил Землероеву на внутренней лестничной площадке и начал с хитрой жалобы:
– Засада, денег нет. Не знаешь, когда наследство раздавать будут? А то запарился уже тут ждать…
