Я еще покаяться перед тобой должен. Я племянницу Недельского к Вадиму домоправительницей пристроил. Она девка хозяйственная. Думал, что Недельский, дурак, Варьку свою замуж хочет за Вадима выдать. Еще смеялся про себя, а сейчас, думаю, убирать ее оттуда надо.
– Пантелей, ты на меня столько вывалил, мне подумать надо, давай все же выпьем коньяка. Ночь впереди, будем думать.
– Да я же Анечке обещал… Сейчас позвоню ей, спрошу, а то, если тебе хуже станет, она мне ни в жизнь не простит.
Пантелей набрал номер и начал быстро-быстро говорить. Я не успевал за ним.
– По пятьдесят грамм разрешила.
Я выхватил телефон у Пантелея.
– Аня, – почему-то в горле возник спазм. – Анечка, бери Юру и приезжай ко мне, я совсем один, Анечка. – Я услышал, что Аня заплакала.
– Я тоже одна, Виталий, Юрка вырос, у него своя жизнь, а Пантелея я только по телевизору вижу. Я бы приехала, так у меня паспорта заграничного нет. У Юрки есть, а у меня нет.
– Так паспорт тебе за один день сделают, а визу прямо в аэропорту поставят, только ты мне свои и Юрины данные пришли, я Пантелею скажу, какие.
– Виталий, а у тебя жена есть? Она как на наш приезд посмотрит?
– Анечка, Люси умерла тридцать лет тому назад, но она никогда не была бы против.
– Прости, а ты так и не женился?
– Нет, я однолюб.
– Я тоже.
Имение Немчиновых. Валентина
День начался с ливня. Когда в доме собака, ливень не ливень, а прогулка по расписанию. Я встала, посмотрела в окно и без особой охоты надела сапоги и плащ. Когда я подошла к выходу из дома, Немчиновы меня уже ждали. Оба держали в руках зонтики, на ногах у Мишки были кроссовки, Вадим Витальевич был в обычных ботинках. Пришлось одевать Мишку в Светкины сапоги и плащ. Соответствующую случаю амуницию Немчинову дал Павел. Мы вышли на улицу. Шел дождь, и, как бывает при дожде, все запахи обострились. Резко пахло листвой и травами. Я залюбовалась окружающим пейзажем – все предметы потеряли четкие очертания. Наверное, неправильно сравнивать настоящую природу с картинами импрессионистов, наверное, надо наоборот – сравнивать живопись с природой. Но в данном случае мне показалось, что я в музее и смотрю на одну из великих картин, где стирается грань между рекой и полем, между полем и лесом, между лесом и небом. Немчинов и Мишка тоже застыли в восхищении, даже Рекс немножко постоял смирно. Пока мы дошли до шлагбаума, дождь начал стихать. У въезда в усадьбу мы увидели приснопамятную козу Нюрку, она опять гуляла сама по себе. С помощью Рекса и хворостины мы отконвоировали козу к бабе Кате. Она была очень благодарна и угостила нас свежим козьим молоком. Когда мы вернулись, дождь закончился, выглянуло солнце, и мы побежали купаться. Вода после дождя была как парное молоко. Рекс, конечно, купался с нами. Он с видимым удовольствием плавал за палкой и приносил ее Мишке. У Мишки аж глазенки блестели. Надо сказать, что Мишка полностью освоился с собакой и даже рискнул погладить Рекса.
