– Да-с! – ответил агент. – Я ошибся…
– А теперь, – продолжал следователь, обращаясь к фотографу, – надо получить как можно скорей увеличенное изображение.
Фотограф обещал все устроить не позже завтрашнего дня к двум часам.
На другой день Самсонов в условленный час явился к фотографу и, взяв в руки карточку, остолбенел от изумления.
– Граф Радищев! – воскликнул он. – Это мой бывший школьный товарищ!.. – И в тупом изумлении он молча уставился на портрет. – Наконец-то попался этот гордый графчик, которого я так ненавидел еще в те времена; я не забыл еще и то, когда мы поспорили насчет места на скамейке… Теперь я вам приготовлю другую скамейку…
И со злобной радостью на лице агент отправился за инструкциями.
Через час он, во главе трех полицейских, звонил у дверей квартиры графа.
Увидев полицию, лакей отступил в испуге, а из кабинета показалась фигура старого графа. Лицо его побледнело, когда он вгляделся в посетителей.
– Что вам угодно, господа? – спросил он далеко не ровным голосом.
– Ваш сын дома, граф? – спросил агент.
– Дома! А что такое, господа?
– Вы сейчас узнаете!
В эту минуту из коридора в переднюю вышел молодой человек, физиономия которого была тождественна с лицом, отразившимся в зрачке убитого.
Только теперь убийца был в другом платье.
Но это ничуть не изменяло, конечно, обстоятельств. Переодеться всегда можно.
Став лицом к лицу с преступником, агент торжественно произнес:
– Я вас арестую по уголовному делу!
Павел Иеронимович побелел как полотно.
– В чем я виноват? – глухо спросил он.
Агент разъяснил, в чем дело, и показал карточку. Графиня с страшным криком упала без чувств.
– Но я же там не был! – воскликнул юноша. – Я докажу это, я представлю алиби.
– Алиби тут ни при чем, когда вы оставили на месте преступления вашу фотографическую карточку.
Глаза молодого графа гордо и гневно блеснули.
– Это клевета! Вы увидите, что я докажу свою невиновность.
– Вы этим очень обрадуете ваших родителей! – отвечал агент, глядя в благородное лицо юноши. – А пока мы просим вас следовать за нами.
Молодой человек был арестован, но дня через три в камере следователя неожиданно разыгралась следующая сцена.
– Господин Курицын, – сказал следователь, обратившись к сморщенному существу, сидевшему за столом канцелярии в качестве вольнонаемного писца. – Сейчас я буду опрашивать свидетелей по делу об убийстве Померанцева, приготовьте бланки.
Вечно пьяненький старикашка, который был не кто иной, как собственник когда-то украденных Андрюшкой часов, окончательно отупевший за последнее время, беспомощно вскинул красные глаза на своего начальника, приподнялся, поклонился и сел.
