Ефрейтор кивнул и потащил мешок к домикам. Через полчаса костер уже горел, огороженный с трех сторон брезентом и плащ-палатками. Двое пехотинцев ловко ощипывали куриц. В двух больших кастрюлях, подвешенных над огнем, грелась морская вода, а солдаты расселись вокруг костра на деревянных ящиках и принесенных из домиков скамейках. Танк тоже подогнали поближе.
– Вот так воевать можно, – сказал старшина. – Не то, что в сорок первом.
– Ты с самого начала? – спросил лейтенант.
– Да. Как под Ржевом начал, так и до самой Польши… Иван! – старшина приподнялся и посмотрел на одного из своих бойцов. – Иди, смени Ушакова.
– Дык он…
– Иди давай, не спорь!
Он снова откинулся спиной на стену.
– Я с сорок третьего, – продолжил лейтенант.
– Я и гляжу: молодой совсем. Но тоже срок почтенный. Под Курском был?
– Был… У меня тоже Леха с сорок первого воюет. Леха?
– А?
– Ты когда в сорок первом призывался?
– В сентябре. Но я не сразу на фронт попал. Сначала учебка была…
Призвали Леху осенью 1941 года. Попал в танковую учебку, механиком-водителем. По тем временам это было круто. Механизация шла, но многие сельские парни трактор видели только на картинках, а уж чтобы водить уметь, да еще и чинить… В танке командир – бог, механик – полубог. В общем было, чем гордиться.
Выпуск из учебки был ускоренным. Под конец года они обкатали свои Т-34 и БТ. Был один КВ, его командир полка себе забрал, потому что в нем была рация. Их дивизию сразу погрузили в эшелоны и отправили на запад. Лехе достался восстановленный Т-34 одного из первых выпусков, о чем он впоследствии нисколько не пожалел. Ехали, как сразу стало понятно, под Москву. Уже в поезде им зачитали обращение Сталина, значит это было примерно в первых числах ноября. Бойцы одновременно и боялись, и надеялись. Немцы наступали, но на железных дорогах было видно, какая мощь стягивается к столице с востока. Ехали две недели. Высадили под Клином.
Сразу в бой их не бросили. Поступила команда окопаться и замаскировать технику. Выполнили. Танки покрасили мелом. Командир полка лично опечатал все рации в части (у Лехи в танке ее и так не было). Запретили писать письма и его потом дома три месяца считали погибшим. Сидели, ждали, изучали историю ВКП(б) с политруком.
* * *
В начале декабря началось! С запада – непрерывная канонада. Немецкие самолеты перестали летать, видимо авиации хватало дел на передовой. Пришел приказ выдвигаться к Клину и в середине декабря город взяли. Вот под Клином первый бой у него и вышел. А второй бой запомнился лучше первого потому, что в первом он ничего и не видел. Ведешь танк, остановка, пушка стреляет, снова ведешь, порохом воняет так, что люк пришлось приоткрыть. К вечеру машина цела, все живы и вспомнить нечего…
