В середине августа 1945 года на побережье Японского моря было тихо. Маленький корейский поселок, расположенный на побережье южнее Сейсина, обезлюдел. Часть жителей японцы увели на работы на линиях обороны, часть попряталась. Передовую роту двадцать пятой армии никто не встречал цветами, да танкистам не больно-то этого хотелось. Оно и хорошо было на самом-то деле. Если тебя встречают (хоть добром, хоть гранатами), значит тебя ждали, а их здесь ждать были не должны. Севернее пехота и артиллерия добивали окруженный японский укрепрайон, а танки ушли дальше, хозяйничать на коммуникациях.
Теплый августовский день был уже на исходе, когда “тридцатьчетверки” с десантом на броне обошли деревню и взлетели на небольшую, покрытую деревьями, высотку, с которой дома были как на ладони. Автоматчики, развернувшись в цепь, двинулись вниз по склону, а один танк съехал по дороге вниз, к пристани.
Гусеницы вспороли песок на обочине. Башня развернулась в сторону хлипких дощатых бараков, над одним из которых ветер развевал небольшой белый флаг с красным солнцем. Пятеро десантников спрыгнули и рассредоточились, а их командир постучал прикладом по люку. Крышка приоткрылась и старшина крикнул, стараясь переорать дизель:
– Дай один раз фугасным по конторе!
