— Ничего, — быстро пропал у меня весь запал.
Если уж честно признаться, я даже немного рад, что она у меня дома. В отличие от остальных, с которыми я держу некоторую дистанцию, с Кармен все проще – ей вообще плевать, какой я. Она просто живет у меня и получает удовольствие. И хотя я понятия не имею, чего она хочет, я могу рядом с ней расслабиться, а может, даже подурачиться.
Не знаю, почему, но рядом с Эмили или Нами, которые мне куда ближе и нравятся больше лисицы, я чувствую себя немного неуютно.
— Большой братик, от тебя пахнет кровью. Ты сражался? — без особого интереса спросила Кармен.
Так вот почему Нами поинтересовалась, все ли в порядке, да?
— Порядок. Наткнулся на группу монстров, но ничего серьезного, — не стал я скрывать от нее. — Но это было недалеко от дома, так что будь готова в случае чего помочь девочкам. Они сильнее их.
— Конечно, большой братик, — широко улыбнулась она. — Как я могу отказать своему любимому братику? — хмыкнула она, коснувшись татуировки в виде ошейника на своей шее.
Эту татуировку оставил я. Точнее, мой навык, который ранее имел название «Право Возлюбленного». Сейчас же, после улучшения и небольших модификаций он называется «Рабская Печать». И нет, я не специально так улучшил этот навык – это получилось само собой после того, как я объединился с аватаром «Вальтера Гордона». Скорее всего, дело было в том, что я приобрел у него парочку подходящих навыков, а Вирус объединил их с «Правом Возлюбленного».
Эффект остается таким же, как раньше. Человек, который первым признается мне в любви, получает рабский ошейник на шею, только вот, в отличие от того, что было раньше, Рабская Печать не вызывает чувства влюбленности. Я бы сказал, что Рабская Печать просто заставляет желать подчиняться. Ну и всякие штрафы накладывает, вроде невозможности невыполнения приказа, связи с душой хозяина и так далее. Так что даже после моей смерти освободиться от рабства не получится – раб будет искать встречи с реинкарнацией хозяина.
Кстати, после изменения навыка печать Нами также изменилась, только вот изменений в ее отношении ко мне я никак не заметил. Она все так же ревнует меня ко всему, что движется, а что не движется – двигает сама и ревнует. Но я даже рад, что она вдруг меня не возненавидела. Конечно, я готов отпустить ее в любую минуту, но себе я признаться могу, что немного привязался к ней.
— Позаботься о них, если я не смогу, — кивнул я лисице, подходя к ней и развалившись на кровати. То, что на этой же кровати лежала Кармен, меня ничуть не смутило.
