Повисла тишина. Секунд десять уж точно никто ничего не говорил.
— Виктор, ты…
— Ну, понимаешь, даже я, несмотря на то, что спас ее сына, не мог заставить ее в тебя влюбиться. — честно признался я. — Поступок ее бывшего мужа слишком сильно ранил ее сердце, и потому она вообще мужчинам не доверяет. Я мог бы надавить на нее, и заставить с тобой встречаться – все же, она женщина хорошая, и чтобы я теперь не попросил, все сделает чтобы вернуть долг. Но тебе ведь такого не надо.
Я остановился возле автомата с напитками. Купив себе один, открыл, сделал глоток. За все это время с той стороны не слышалось ни единого слова.
— Но я действительно желаю этой женщине счастья, и хочу видеть тебя рядом с ней. — в последнее мое утверждение он вряд ли поверит. — Вот представь себе купидончика с кровожадным оскалом вместо милой улыбки, черными джинсами и плащом с пухом вместо трусов, и автоматом вместо лука и стрел – вот, это я. — от своего описания мне самому стало смешно. — Потому, мне пришлось находить подход к этой женщине, и учитывая, что больше одного шансов у тебя не будет, я откладывал ваше свидание пока я не разберусь что именно ей надо. Ну, собственно, разобрался.
— Ты нас сосватал еще до того, как у нас было первое свидание?!
— Хороший из меня купидон вышел, да?
— ДА НИХРЕНА!
— Чего ты переживаешь-то? Любишь ведь. Жениться хотел. А я всего-то ускорил сей процесс. Ты наоборот радоваться должен – считай я ускорил момент кульминации ваших отношений, если ты понимаешь, о чем я.
— Если бы я тебя не знал, подумал бы что ты имеешь ввиду свадьбу… — голос Романа вдруг стал очень подозрительным. — Значит это… — вдруг мой собеседник замолчал, похоже, все правильно поняв. — Нет. Нет! Ты не мог со мной так поступить, Виктор! Тебе ведь моя помощь нужна! Ты не мог это сделать!
— Не знаю, о чем ты говоришь. Ничего на что следовало бы так реагировать я не сделал. — хмыкнул я. — Всего-то рассказал Мари какой ты хороший парень, как мораль ценишь, и что ты ни за что не стал бы спать с женщиной до свадьбы. И ей порекомендовал не вестись, если ты вдруг попытаешься к ней в постель залезть – мол, ты так проверяешь ее благочестие, а шалавы тебе не нужны. Она удивилась подобным заскокам в наши дни, но вроде оценила. Как мне кажется, даже парочку баллов тебе за это дала.
— Ты труп. Слышишь меня? Ты не жилец, Виктор!
— Чего разорался-то? — сморщился я. — Ты же крещённый, и вроде иногда церковь посещаешь. Так будь благодарен, что я тебя от большого греха уберег, скотина ты этакая. На Страшном Суде ведь зачтется, что ты непорочным был.
