– Вот это разговор достойных людей! – обрадовался русский гигант. – У нас в России говорят: плохой мир лучше хорошей драки…
Французы подвинулись, освобождая место для двоих чужестранцев, к коим в одночасье почувствовали симпатию.
– Момент! – сказал товарищ золотоволосого и подошел к Григорию, возвращая ему шпагу.
– К сожалению, вместо поединка получился ярмарочный фарс, но будь ситуация другой, – тут он отвесил поклон Тредиаковскому, – ваш своевременный жест спас бы мне жизнь. Позвольте выразить вам свою благодарность и представиться: я граф Леонид Разумовский.
Глава десятая
– Будь вы, душенька, мужчиной, я бы посоветовала вам писать романы, – проговорила королева Мария-Антуанетта, опять, как вчера, усаживая рядом с собой Соню, на этот раз на банкетку.
– Но разве нет на свете женщин-писательниц?
– О, моя дорогая! Их так мало, к ним с таким нездоровым любопытством относятся мужчины, что надо, кроме писательского дара, иметь ещё сугубо житейскую хитрость и изворотливость, уметь прикидываться дурочкой и на все лады прославлять сильных и благородных мужчин, а также славить добродетельных жён, которые скорее последуют за мужем в могилу, чем позволят себе в случае его кончины посмотреть благосклонно на кого-нибудь другого. Не всем это удается, потому на женщин-писательниц смотрят с брезгливым удивлением, словно они вышли на люди в неглиже. Их писательство рассматривают тщательнее, чем учёный-зоолог разглядывает под лупой неизвестную науке бабочку. Иное дело, когда мы то же самое мужчинам рассказываем, не пытаясь это записать, а тем более выпустить в свет… Вспомните, какую рассказчицу много веков знает и помнит мир.
– Шахерезаду?
– Именно, душечка, именно её и помнят!.. Но мы отвлеклись. Признаюсь вам, личность вашего дедушки весьма меня заинтриговала. В своих исследованиях он достиг таких высот… Не знаю, приблизился ли к ним хоть кто-нибудь из наших современников?.. Кстати, я забыла спросить в прошлый раз: что привело вас во Францию?
Соня вздохнула, словно собираясь прыгать в прорубь, – уж чего она не любила, так это лгать, – но принялась вдохновенно рассказывать:
– Мысль о поездке в Дежансон – не помню, говорила ли я вам об этом городе? – подала мне как раз та самая фрейлина Екатерины Первой, которая однажды посетила меня, чтобы предложить деньги… очень большую сумму… за то, что я постараюсь разыскать записи своего деда. Она была уверена, что где-то остались его рецепты… тех мазей, которые он составлял…
