Уже у самой двери её догнал окрик капитана.
– Лера, вернись!
Лицо буфетчицы на мгновениесморщилось, словно она собиралась заплакать, но это выражение тут же ушло, как легкая рябь на поверхности моря.
– Простите, Олег Николаевич, я должна пойти к себе, переодеться.
– Успеешь. Переоденешься, поужинаешь и проверь, всё ли приготовила Маша для нашего врача. Анастасия Львовна сейчас уедет, а ближе к вечеру вернётся на судно.
Сцена была именно сценой, напоминающей скорее супружескую, а не отношения начальника и подчиненной, но Анастасия поняла, что капитан вовсе не устраивал показательную порку, а вначале поставил на место буфетчицу, а потом дал понять, что Анастасия для неё – табу. Никакого амикошонства. Вряд ли дневальная что-то сделает не так и буфетчице придётся и в самом деле контролировать её.
Правда, взгляд, который, уходя, метнула на неё Валерия, заставлял усомниться в том, что буфетчица враз угомонилась. Она будто хотела сказать: ты собираешься со мной воевать? Ну, попробуй. Притом, что Анастасия сидела молча, никаких замечаний себе не позволяла. Но Валерию это не убедило. Раз любовник к ней так переменился, значит, в этом виновата новая женщина на корабле.
Надо сказать, к такому Анастасия вовсе не была готова. Никогда прежде ей не приходилось воевать за мужчину. Скорее наоборот. В юности ей приходилось от парней отбиваться, и её бывший муж, до сего времени единственный мужчина Настиной жизни, был выбран ею, как вырвавшийся вперед в жизненной эстафете. Она была призом, который Пётр вполне заслужил. Но воевать ей! Этого ещё не хватало…
Даже когда Пётр ушёл, Анастасия и не подумала куда-то идти, за что-то бороться с молодой соперницей. Считала это ниже своего достоинства. Ушёл? Скатертью дорога.
Правда, подруга Ира некоторое время подзуживала:
– Не отдавай своё кому ни попадя!
– Своё – не уходит, – упиралась Анастасия.
Пожалуй, теперь она могла бы сказать, что в глубине души, несмотря ни на что, почувствовала облегчение. Даже вспомнила по случаю известную фразу: если бог закрывает перед тобой дверь, он где-то открывает окно… Пусть в тот момент она ещё ничего не знала про это окно.
Ирка ей не поверила.
– Храбришься? Но передо мной-то чего стесняться? Горько, обидно, чувствуешь себя изделием второго сорта…
И Анастасия не стала больше ей ничего объяснять. Какое можно чувствовать облегчение от развода? А такое. Рядом с нею до этого вдруг оказался человек, с которым ей всё труднее стало находить общий язык. Даже домой после работы она тогда перестала спешить, не то, что прежде.
