– Сумма большая для Пекина. Что же касается Японии, то, насколько я знаю японцев, они не дадут ни йены, ни единого лана, не говоря уж о русских золотых рублях. Но они потребуют от нашего правительства решительных действий и скорейшего освобождения своих граждан. Могут получиться политические осложнения, если наша страна на это не согласиться. В Пекине на это не пойдут и согласятся на требования Японии. Тогда сюда бросят войска из армии Юань Шикая. Я думаю, что пошлют бригаду полковника Чжао Шоушана. Конечно, мы можем его разбить. Это будет не трудно, но нам это будет не выгодно.
Главам отрядов это очень не понравилось, хотя некоторые, более мудрые, со мной согласились. Но один даньцзя ды сказал, что так мы потеряем лицо, а это хуже, чем потерять деньги. И с ним тоже согласились. Даньцзя ды должность выборная. А рядовые хунхузы вряд ли одобрят отпуск японцев без выкупа, а, значить, могут и переизбрать своего командира.
– При таком положении дел, – сказал я, – деньги мы не получим.
Но жадность заложила им уши, а блеск далёкого золота ослепил их. Меня не послушались и решили испытать судьбу.
Было немедленно написано письмо японцам, где изложили наши требования. И в этот же день письмо отправили по назначению. Другое письмо направили даотаю города Куаньчэнцзы, в коем сообщалось, что если даотай заинтересован в жизни двух японских пленных, то он должен принять уполномоченного от хунхузов и ему же вручить 50000 рублей золотом, в случаи согласия Японии. Этим уполномоченным единодушно выбрали меня. Такова воля Неба! Благородный с достоинством ожидает велений Неба. Так сказал Кун-фуцзы».
Лю Веймин прервал свой рассказ и посмотрел на меня.
– Я читал Конфуция и знаю, кто это такой, – ответил я на его немой вопрос. – Так что было дальше?
– Дальше? Дальше пришёл ответ от даотая. Он приглашал уполномоченного к себе для переговоров. Надо было ехать. Это дело опасное, это все понимали. До станции Уцзими меня провожал весь мой отряд. Вместо себя я оставил Дацзы.
Бледнолицый хунхуз встал и поклонился одновременно мне и Лю Веймину. Мне он был представлен как правая рука главаря хунхузов. Потом я узнал, что это был страшный человек. Дацзы был палачом банды и никакие страдания жертвы не могли разжалобить его, но и сам он смерти не боялся. Дацзы не был чистокровным китайцем, отец у него китаец, а мать из племени гольдов, поэтому и кожа у него более светлая, чем у остальных хунхузов.
Лю Веймин продолжил свой рассказ:
