– Увы, мессир! Это слишком хорошо известно всем живущим в округе. Этот дом пользуется такой же славой, как Вовер или земля Mont le hery.
– Боже истинный! Если это так, то мы сейчас же возвратимся в Париж и будем ждать, пека починят это жилье. Но что это за человек в ливрее герцога Орлеанского? Уж не пришел ли он от имени сенешала предложить нам кров в замке де Боте?
– Мессир! – сказал новоприбывший, развертывая пергамент, – вы, вероятно, владелец поместья Кони.
– Я сам.
Посланный поклонился и прочел:
– «Именем его высочества Людовика Французского, герцога Орлеанского, владетеля кастелянства де Боте и причисленных к нему имений, Обер ле Фламен, как ленник его, обязан прислать ему третью часть вина, мяса и хлеба, купленных им для угощения своих людей, по случаю вступления во владение своим имением, каковая третья часть следует по праву сюзерену».
– Это такой обычай, господин бальи? – спросил Обер.
– Да, таков обычай, а во Франции обычай тот же закон.
– Ну, так нечего и возражать.
– Нечего; это столь же священно, как и десятина в пользу церкви.
– Видите ли, господин бальи, у меня никогда не было поместья. Я совсем не знал, какие повинности…
– На вас лежат еще многие другие, как на вавассоре (vavasseur), т. е. на таком вассале, у которого есть свои вассалы. Но, с другой стороны, вы также имеете известные права относительно ваших подданных; это вознаграждает одно другим.
– А-а! Так у меня есть и права…
– Да, право рубки лесов (drout de taille), барщины, мелкое судопроизводство, а изредка и виселицы.
– Гм… виселицы. Это отлично, но я слышал, что после речи университетского канцлера к Карлу VI, нашему государю, все эти права были отменены.
– Для Парижа – весьма возможно, но только не для провинций, здесь все по-старому. Таким образом, как я уже докладывал вам, вы имеете право вешать. Если на земле вашей совершено преступление, вы можете требовать повешения виновного.
– Ах, Боже мой! Какой ужас! – вскричала Мариета.
– Почему же, сударыня? Это еще принесет вам честь в глазах тех, кому придется проезжать эти места.
– У вас хорошая логика, господин бальи, – заметил Обер, – впрочем, если я буду уж слишком строг, то жена моя будет пользоваться своим правом помилования.
Затем, обратясь к слугам, он сказал:
– Исполняйте приказания его светлости герцога Орлеанского.
