«Щедрое вознаграждение от аттардиев Ра́гнер Ра́ннор потратил на оснащение своего необычного войска, больше похожего на разбойничью банду. Насмехаясь над уставом рыцарского братства, он избрал черный цвет фоном для герба и знамени, сам стал носить одежду цвета тьмы и, в память о своем сомнительном подвиге, заказал вороненые латы, украшенные бальтинской вязью. С той поры две безносые, уродливо-веселые маски Смерти кривили рты на оплечьях его доспехов, будто бы благословляя руки рыцаря на дальнейшие убийства, а его трофейный меч из бальтинской стали на новую кровь. Добавил сей муж пугающее, словно глумящееся над всем живым, изображение Смерти и в свой герб, вознеся мерзкий лик над белым морским змеем Ра́нноров, да самый лучший из своих камзолов Ра́гнер Ра́ннор пожелал украсить оными хихикающими рожицами. Он гордился своей победою, тогда как другие рыцари Мериде́и со справедливым пренебрежением называли ее Бальти́нской резней и презирали сего лодэтского рыцаря за то, что тот не избрал себе господина и не славил его имя, за то, что воевал под срамным черным знаменем, и за то, что служил наемником ради наживы, а не веры».
«Пока Ра́гнер Ра́ннор позорил рыцарское достоинство, воюя под черным знаменем, в его родном королевстве вспыхнула война: соседняя держава Бронта́я вознамерилась отнять у Лодэ́нии часть полуострова Ти́дия. Но этот безземельный рыцарь отрекся от рода и не вернулся защищать земли предков, продолжил служить наемником до той поры, пока не получил вознаграждение от аттардиев за утопленный в крови Ба́льтин. Лишь спустя шесть лет войны между Лодэ́нией и Бронта́ей, в високосном тридцать втором году, он прибыл в родную Лодэ́нию, и не ради ее защиты, а из тщеславного желания выиграть рыцарский турнир Великих Мистерий. Погубив без смысла в последнем поединке на мечах славного рыцаря Ва́лера Стгро́гора и заполучив орден, Ра́гнер Ра́ннор присягнул на верность своему дяде, королю О́ртвину I Хитрому, а уж тот отправил племянника исполнить долг – приказал воротиться с победою или погибнуть. Лодэ́тский Дьявол по-настоящему родился именно там и именно тогда: среди лесов и скалистых побережий тех краев. Бронтаянцы, по праву гордившиеся своими бронзовыми пушками и длинными ружьями с колесцовым замком, сдались за следующий год войны, – даже превосходное оружие не спасало воинов Бронта́и от пекла, что устроил на их земле Лодэ́тский Дьявол. Этот муж, по-видимому, еще в жарком Сольте́ле, во время своего таинственного исчезновения, получил богомерзкое знание о воспламенении веществ. Не соблюдая зимнего перемирия, безбожно воюя даже в первую триаду Веры, он с помощью примитивных метательных машин направил в сторону бронтаянских кораблей бочонки, грохотавшие адским громом, взрывавшиеся при падении и даже под водою взметавшие великие волны. Хитрость, как и под толщей вод использовать порох, знал лишь он один во всей Мериде́е и никому никогда не открыл этой тайны».
