А ведь могло получиться и иначе – на даче, где проходили переговоры, люди Мустафы обнаружили большое количество оружия, и даже пулемёт, который сейчас с интересом осматривали. Уже смеркалось, и ночь обещала пройти в интересной беседе. Мустафа планировал оставить в живых только руководителя социалистов, может ещё парочку особо важных главарей, которых следовало хорошенько запугать.
И теперь он с азартом режиссёра готовил сцену пыток, зрителем на которых будет как раз господин Коковцев – признанный лидер Эсеров Одессы. Правда смотреть на гибель товарищей ему придётся хоть и из удобного кресла, но прикрученным к нему проволокой. От мыслей о предстоящей экзекуции Мустафу отвлёк истошный крик караульного, а через мгновение со всех сторон зазвучали винтовочные выстрелы, и глава турецкой династии понял, что его провели.
Похоже, мерзкие гяуры подготовились к «переговорам» не хуже него. Они, как видно, заранее подтянули сюда силы, а его кретины охранники проворонили сосредоточение противника для атаки. Ну ничего! Для начала этим умникам придётся заплатить жизнями своего руководства – новых партнёров он найдёт, а прощать такое не собирается! Мустафа достал «Смит-вессон» и выстрелил Коковцеву между глаз, после чего с криком бросился к пулемёту – он умел пользоваться «максимом», и не сомневался, что победа останется за его людьми. В крайнем случае, он прорвётся с боем в окружении верных охранников.
Когда Рубэн услышал первую очередь из пулемёта, он понял, что всё пошло не так. Его парни не готовились к слишком серьёзному сопротивлению, и теперь могли побежать. Да и сам он, чего греха таить, вовсе не воин, так что, пожалуй, пришло время ретироваться. Рубэн завёл мотор, аккуратно, не зажигая ацетиленовых фар, выехал на улицу, и с максимальной скоростью устремился к Одессе. Очередь «максима» настигла автомобиль, когда тот уже почти скрылся в конце улицы. Он даже не успел ничего осознать – тяжёлая пуля снятого с вооружения армии пулемёта калибра 10,7 мм вошла в основание черепа и буквально обезглавила армянскую диаспору Одессы.
Рубэн уже не видел, как дрогнула и рассыпалась цепь атакующих вдоль улицы армян, после того, как пулемётная очередь скосила троих, не видел, как, вопреки его опасениям, остальные не побежали, а бросились в самоубийственную атаку на дачу. Не видел Рубэн и последнего штурма этого оплота революционеров, когда два десятка его боевиков с маузерами и берданками наперевес ворвались в дом. Завершил этот вечер страшный взрыв, прозвучавший в ночи.
