Эти ночные раздумья прервали звуки шагов на улице. Дверь распахнулась, и за ней оказался Ламех в сопровождении трёх воинов.
– Зачем ты пришёл?! Потешить своё самодовольство моим униженным видом? – устало и пренебрежительно спросил Каин. – Или совесть не даёт уснуть?
– Ты не понимаешь! Твой суд довёл людей до ужаса. Вместо того чтобы захватывать земли наших врагов, кои на нас однажды покушались, ты занят праздными делами! Твоё время уже давно прошло. Не стану таить, я хотел заполучить господство над Енохом. Но ты не назначаешь приемника и вредишь жителям своими устаревшими устоями. Мне пришлось…– попытался Ламех покрыть свои поступки слабыми аргументами, стараясь сам же в них поверить.
Каин с высоты своего возраста и опыта понял причину его прихода. Земледелец без труда увидел в нём переживания, от которых он страдает, после чего заявил:
– О, Ламех, мне, как никому известно, что совесть задушить сложнее, чем мы думаем. И эта смута в твоей душе ещё очень долго тебя не покинет. Можно без конца обманывать себя, но едва ли будет толк от этого вранья. Ибо нельзя забыть, что ты предатель…
– Чем ты себя делаешь?! Больно ты свыкся осуждать… из нас двоих здесь я судья и господин. Теперь никто отныне не сможет мне перечить! Я не оставлю камня на камне от следов твоего губительного правления, дабы люди забыли о свирепости суда, который ты вершил!
Каин тяжело вздохнул от услышанного и после спокойным голосом ответил потомку на его проявление гонора:
– Я в беднейшей из земель сумел построить самый сильный город с изобилием и достатком. И стремление моё было на благо общего: для моих братьев и сестёр, чтоб наши потомки жили в домах, не зная горести гонений, тяжёлого труда и страха пред природой. Но теперь это не имеет значения… Спустя время ты, как и я, подвергнешься изгнанию или же тебя убьют, так как все увидят, что тобой движет лишь жажда наживы. Ради власти и богатств ты продал родную землю, всех ближних и даже собственную душу…
Ламех стоял молча несколько секунд. Он хотел парировать своему предку, но ему нечего было ответить столь сильному и прямому высказыванию. Узурпатор лишь смог выразить:
– На рассвете казнят тебя и твоих приспешников.
– Хватит ли тебе духу, когда при свете солнца ты лучше разглядишь моё знамение?
– Ты про отметину, что сам себе поставил? Все давно уже поняли, что она служит для устрашения мятежников. Нельзя вечно всех держать глупцами…– после чего он развернулся, чтобы удалиться, а воины закрыли за ним дверь.
