Оказывается, Урхо тоже в курсе насчет Зеркала. Похоже, они с Ведой не чужие люди. А ведь неплохая из них получилась бы парочка, вот была бы радость в Лесу. Но Веда только поморщилась:
– Схороню. Без тебя бы не догадалась. А князь твой и меня бы забрал для забавы, дай ему волю.
– На то он и конунг – мрачно проворчал Урхо.
– Когда они появятся? – деловито спросила Веда.
– Жду сегодня к вечеру. Они конные, поэтому идут медленнее.
Веда ушла в полдень, ведя за собой козу. За спиной у нее был небольшой берестяной короб, на который Урхо покосился неодобрительно. Заметив его взгляд, она улыбнулась, бросила нам короткое "ничего, Лес прокормит" и уже через пару минут скрылась за кустами подлеска. Урхо тяжело вздохнул, но промолчал. Мне она оставила заплечный мешок, в котором было множество необходимых в дальнем походе вещей: две пары лаптей, пояс, нож и многое другое. Еще мне достался теплый плащ козьей шерсти. Последнее, как подсказывал мне прошлый (или будущий?) опыт ночевок в лесу, было не лишним. В избу, дверь в которую Веда заложила рогатиной, мы не пошли, а развели небольшой костер на берегу Трубежа. Я подсушивал на огне нанизанные на палочку хлебные корочки и терпеливо ждал, пока мой будущий попутчик первым нарушит молчание.
– Одни нас называют "весь", другие "меря", а третьи – "мурома" – внезапно начал он – А сами себя мы называем людьми Леса, потому что мы Лесом живем и с Лесом живем.
– А как же Веда? – спросил я – У нее же полянское имя.
Он посмотрел на меня как третьеклассник на первоклассника и снисходительно пояснил:
– Это не имя… Это… Не знаю как сказать на вашем языке. Это вроде бы как кузнец или плотник.
Профессия, что ли? От слова "ведунья"? Я терялся в догадках.
– Или нет, неверно… Быть Ведой, это вроде как быть при Лесе.
– Должность? – догадался я.
– Наверное. Я не знаю всех ваших слов.
Ну, возможно такого слова в иврите еще нет. Надо будет поинтересоваться у Бен Иегуды через девятьсот лет.
– Как же ее зовут на самом деле?
– Я не знаю и ты не спрашивай. Ее имя нам нельзя знать.
Он бросил на меня один осторожный взгляд, потом другой, явно собираясь что-то спросить, но не решаясь.
– Вот послушай-ка ты меня, друг Арье – начал он наконец – Надо бы, чтобы у нас все было и как в Поле и как в Лесу.
На мой недоуменный взгляд он усмехнулся и пояснил:
– В Лесу все скрыто, глаз не видит далеко – он задумался, подыскивая слова – И люди у нас в лесу такие-же, скрытные. А если и откроется лесной человек кому, то не сразу. Вначале он того, с кем идет, изучит, прочитает, как иную ромейскую рукопись и лишь затем душу откроет. Такая дружба, Арье, дорогого стоит да не легко дается.
