– Посмотри же, Ноу! Посмотри! – воскликнула Мириам в порыве радости.
– Да, есть на что полюбоваться! Этот жемчуг – целое состояние! Счастливое дитя, снискавшее любовь такого человека!
– Несчастная, – возразила Мириам, – которая никогда не будет женой этого человека! – И при этом глаза ее наполнились слезами.
– Не горюй раньше времени и не говори того, чего ты знать не можешь, – сказала Нехушта, надевая ей на шею ожерелье. – Ну давай сюда твой палец. Тот, на котором носят обручальное кольцо! Вот видишь, как оно пришлось, словно по мерке!
– Нехушта, я не должна этого делать! – прошептала Мириам, но кольца с пальца не сняла.
– Пойдем домой, дитя, сегодня, ты знаешь, у господина будут гости на ужине!
– Гости? Какие гости?
– Все заговорщики! Как бы и нам всем не пришлось пожинать горьких плодов. Слыхала ты, что Халев возвратился?
– Нет!
– Вчера он прибыл в Тир и сегодня будет в числе гостей Бенони. Он бился там, в пустыне, и, говорят, участвовал во взятии крепости Масада, весь римский гарнизон которой они перебили!
– Так он восстал против римлян?
– Да, он надеется стать правителем Иудеи!
– Я его боюсь, Ноу! – сказала Мириам.
Когда Мириам вошла в большой зал, где был приготовлен ужин для гостей, в своем великолепном наряде греческого покроя, богато изукрашенном золотым шитьем, с золотым поясом, унизанным камнями, с золотыми обручами в волосах, все эти мрачные, суровые евреи с полными решимости лицами встали и один за другим кланялись ей как госпоже и хозяйке этого дома. Она отвечала низким поклоном на поклон каждого и, вглядываясь в их лица, с невольной тревогой искала среди них Халева, но его не было. Вдруг завеса залы отдернулась, и он вошел.
О, как он изменился за эти два года! Теперь это был великолепный, блестящий юноша, гордый и самоуверенный. Присутствующие почтительно кланялись ему, как человеку, добившемуся высокого и завидного положения и могущему добиться со временем еще большего. Даже сам Бенони сделал несколько шагов ему навстречу, чтобы приветствовать его. На все эти поклоны и приветствия Халев отвечал небрежно, даже несколько надменно, как вдруг глаза его упали на Мириам, стоявшую несколько в тени. Ни на кого не обращая внимания, он двинулся прямо к ней и занял место подле нее, хотя оно, собственно, предназначалось старейшему из гостей. Заметив замешательство этого почтенного гостя, Бенони поспешил посадить лишившегося своего места подле себя.
– Вот как мы встретились вновь, Мириам! – начал Халев несколько растроганным голосом, и жестокие, надменные черты его осветились мгновенно, смягчились. – Рада ты меня видеть?
