– Ничего, – Ян похлопал его по плечу, – Один день. И твой Ихь, и твой Хабе, и все остальное – все будет. Не волнуйся.
Он кивнул ему в ответ.
На следующий день никто не пришел. На следующий после следующего – тоже. Тем временем незваный гость постепенно приходил в себя. Один раз ночью, почувствовав себя особенно отлично, он, будто действуя во сне, а может быть и находясь в нем, ибо никогда не возможно отличить, что есть явь, а что есть сон, вскочил, сбросил с себя все, и, с безумными глазами, слюнями, вытекающими с его рта, набросился к двери, выбегая на мороз.
И выбежал бы. Если бы не Ян, что так удачно подхватив своего гостя, что, ощутив на себе внешнее воздействие, мгновенно ослаб, позволив отправить себя прямиком в постель.
– Как тебя звать-то? – Ян протянул ему деревянную тарелку, вдоволь набитую супом, с выпирающей из нее не менее деревянной ложкой. Его нога спешно тарабанила по полу, отзываясь глухим звоном по всей избе.
– Was? – Немного медлительно, будто бы, если бы он не приходился в ослабленном состоянии, он подбирал слова, но на самом деле лишь старался избежать лишнего головокружения, – Ich kann verstehen dich nicht
– Боже! – он вскочил со стула, немного прокружил вокруг него, схватившись за голову, прорычал он, – Это бессмысленно! Зачем я только пытаюсь…
Он схватился за кулаки. Вцепился в них, держался, покуда не покраснел. Пока они не начали дрожать. Он стоял, подобный кипящей воде, или, точнее лаве. Кажется, даже немец, еще не окончательно пришедший в себя, с легкостью смог ощутить эту энергию, эту великую силу ненависти, кипящую внутри Яна. Это противоборство легко было сравнимо с неистовой волной, несущейся в прибое и высокими, гордыми и надменными скалами. Оно настолько же сокрушительно, настолько же величественно. Настолько же вечно. Фундаментально. Всякая война всегда есть внутренняя. И она никогда, даже если приносит смерти, даже если реформирует всякий мир, никогда не выходит за пределы, уставные границы – человека.
– Meine heisse ist Hans, – вдруг начал он, будто перебирая слова, раскрывая глаза от страха, – Ich komme von…
– Что ты сказал? – припав к его кровати, не позволив кончить предложения, устремив взор на своего гостя, пробормотал Ян, – Повтори! Что ты сказал?
Гость будто сжался. Он схватился за собственное импровизированное одеяло, прижимаясь к углу кровати, стараясь отползти от хозяина как можно дальше.
– ich bin bewaffnet! – прощебетал он, стараясь выдавить хоть каплю грозности, – Was ist los?
