Весь вечер прошел в сборах, а утром я, оседлав коня и распрощавшись с родными, в сопровождении двух казаков отправился на Сечь.
Степь цвела и пахла разнотравьем, весело щебетали и порхали птицы и бабочки. Трава была по колено лошадей, а когда мы попадали в заросли ковыля, то просто скрывались в нем, не видя ничего вокруг. Ехать приходилось осторожно, по дороге, известной только моим попутчикам. Периодически кто-нибудь из нас выскакивал на холм, чтобы окинуть взглядом путь, который предстояло пройти в дальнейшем на предмет возможной опасности, и сразу прятался в траву. Лошадей водой поили из замаскированных криниц или из небольших ставков, расположенных в балках. Один раз едва разминулись с небольшим отрядом татар на низкорослых лошадях, которые осторожно пробирались по степи, настороженно поглядывая по сторонам. Нам удалось спрятаться в небольшой балке и держать головы лошадей руками, чтобы они, не дай Бог, не заржали. На крайний случай у каждого из нас кроме сабли было по два заряженных пистоля и мушкет. Но, к счастью, все обошлось. Ночевали мы в небольшом селе, спрятанном так хитро среди балок и оврагов, что, не зная дороги, попасть туда было относительно трудно. Старший из казаков постучал в окно третьей от начала села хаты и на вопрос «Кто там?» произнес интересную фразу, которая оказалась ключом, открывающим двери казачьим путникам. Звучала она так: «Пугу-пугу, казак с югу, сам простой и с ним двое на постой». Нас пустили в хату, где чадил каганец, угостили молоком с хлебом и определили на ночлег на сене в сарае, так как в самой хате спать было негде. Старший остался беседовать в хате с хозяином, а мы со вторым казаком с удовольствием зарылись в душистое сено. Утром, поеживаясь от росы, скопившейся за ночь, мы оседлали лошадей и не торопясь двинулись навстречу восходящему солнцу. Где-то далеко за полдень, пройдя через ряд казачьих пикетов и застав, мы переправились на Сечь.
Солнце заходило за горизонт, но все еще ярко освещало центральную площадь, вокруг которой расположились казачьи курени. Возле каждого из них на треногах висели котлы, в которых дежурные казаки варили ужин. Вкусно пахло дымком и вяленой рыбой, связки которой висели на деревьях. В ожидании еды некоторые казаки слонялись без дела, но основная масса собралась в центре площади, где стояло человек десять не казачьей наружности. Иногда оттуда доносился громкий хохот, поднимавший над островом стаи птиц, устраивающихся на ночлег.
