Прошло несколько минут с тех пор, как Антрес исчез. Серхан обошел Мастера, встал над ним и посмотрел, как смотрит хозяин на своего слугу.
– Это было впечатляюще, – признал он. – Сурово, жестоко, но впечатляюще.
– Я сделал все так, как ты хотел, – грустно произнес Мастер. – После того, что я сказал Антресу, он станет избегать встреч со мной, и не будет лезть в твои дела. Поздравляю, ты только что нейтрализовал самого опасного своего противника, а я потерял единственного друга, что у меня был.
– Ты сделал это, чтобы спасти ему жизнь, – напомнил ему Серхан.
Мастер тяжело вздохнул.
– Спас. Или может разрушил.
Антрес брел неведомо куда, ничего не соображая. То, что еще час назад, казалось ему основой его жизни, оказалось развеивающемся на ветру пеплом. Антреса это вгоняло в панический ужас. Впервые в жизни он ощущал пустоту. Её величество пустоту. О ней он много слышал от других alius. И вот теперь, столкнувшись с ней лицом к лицу, Призрак не знал, что делать.
Антрес долго наблюдал, как яростно с пустотой боролась Виттория, посвящая себя то наукам, то искусству, то соблазнению сильных мира сего. Даже любовь к Призраку не спасала ее. Он не знал, как в итоге у нее все получалось, и жалел, что за те пять сотен лет, что они были вместе, он так и не смог этого узнать.
Призрак сел на песок у самой кромки моря. Ленивые волны неспешно подкатывались к берегу, моча его ноги. Антрес наблюдал за незамысловатым танцем вод и пены, стараясь не замечать, что он дрожит всем телом.
Ему было очень страшно. Страшно от неизвестности и собственной беспомощности. Антрес чувствовал себя слабаком. Он – ассасин, наемный убийца, чья рука никогда не дрогнет. И вот он сидит и дрожит, как ребенок, не в силах взять себя в руки и успокоиться.
Вместе с пустотой пришло и мрачнейшее чувство одиночества. В его жизни было до боли мало близких ему людей. И Мастер, точнее вечное его ожидание, веками вселяло в Антреса веру, что он еще кому-то нужен. Теперь же, когда старый друг прогнал его, он остался один в этом мире. Совсем один. Проживший долгую жизнь, бессмертный и одинокий. Антресу подумалось, а если он умрет, здесь и сейчас, на этом идеально красивом пляже, это кто-нибудь заметит?
Призрак достал из-за пояса свой верный кинжал, с тоской взглянул на кроваво-красный камень. Он направил лезвие на себя. Кинжал ходил ходуном в его дрожащих руках.
«Ну, давай же, успокойся! – приказывал себе Антрес. – Это твое последнее убийство. Так пусть оно будет таким же идеальным, как и все прошлые».
