Лес, в который вернулся Лёшка, был не широк – пара сотен метров, но сильно вытянут в длину и, постепенно отходя от дороги, километра через три, разрывался на две части сельскими полями. Туда-то, в сторону села, со всех ног нёсся Алексей, увидев десятки гружённых солдатами грузовиков, съезжавших с дороги в его сторону. Фашисты окружали массив! Машины, на дистанции двести метров друг от друга, высаживали пехотинцев и возвращались за новой партией солдат. Лёха не сомневался: с другой стороны зарослей происходит то же самое, а потому, пока враг не перекрыл, не отрезал путей к отступлению, надо было очень торопиться.
Задыхаясь, на ватных от усталости ногах, сильно натерев промежность мокрыми кальсонами, добежал, наконец, до конца зарослей. Немцы сюда ещё не добрались, но от села к деревьям решительно приближались с пару десятков вооружённых мужиков, в окружении гарцующих на конях мальчишек. И что-то Лёха сильно сомневался, что это было местное сопротивление. Скорее уж наоборот. А потому, забыв о натёртой мошонке, рухнул на пузо и быстро, быстро – пока не подошли – пополз в сторону видневшейся неподалёку межи.
Добравшись до густого, высокого бурьяна, огляделся – ловушка! Вокруг поля. Следующие лесные заросли начинались метров через триста открытого пространства. Прокрался до дальнего конца межи. Наблюдая за врагом в прицел винтовки, залёг.
Минут через пять подъехала легковушка в сопровождении двух, с солдатами в кузовах, грузовиков. Вылезшие из легковой машины офицеры, «поручкались» с гражданскими. Обслуга установила столы, стулья, разложила еду. Один из «местных», видимо старший, раскланявшись, выставил перед немцами корзину, видимо, с пищей домашней. Ещё раз «поручкались», расселись. Стоявший рядом офицер по команде, отданной взмахом перчатки сидящего начальника, надув щёки, громко просвистел в свисток. Приказ дублировали по цепочке десятки подчинённых, огласив округу переливчатыми трелями и лающими командами на немецком языке. Солдаты, стройной цепью, двинулись к зарослям. В разрыве, где должны были идти местные добровольцы, наблюдалась неразбериха: селяне, столпившись, никак не могли разобраться, как в ту цепь построиться. Лёшка от души потешился, пока подскочивший к толпе возомнивших себя солдатами крестьян старший пинками и криками не навёл порядок в рядах своего воинства. Наконец, с запозданием, пошли и эти.
Тихо радуясь своей удаче, равнодушно прислушиваясь к редким выстрелам из чащи, лежал часа полтора. Напрягали лишь офицеры с обслугой, решившие превратить Лёхину межу в туалет. Ну и пусть – значит, считают место безопасным, прочёсывать не станут. А и чего обыскивать-то? Сто метров уходящего в поле бурьяна?
