Остался один. Совсем ещё мальчишка, плача, ничего не предпринимая, немец сидел на земле и, показывая, что безоружен, протягивал к Лёхе свои руки. Не спуская с противника глаз, без суеты, склонился над бьющимся в конвульсиях офицером. Достал из подсумка полный магазин – перезарядился. И… прицелившись, коротко, рубанул по молившему о пощаде противнику.
Услышав тяжёлую поступь за спиной – присев, оглянулся! Из-за угла ближайшей хаты, метрах в тридцати, обеспокоенные стрельбой, выскочили ещё два вражеских солдата. Выскочили и напоролись на несколько коротких, пока не опустел второй магазин, очередей Алексея. Всё – затихли!
Проверяем – забрать из кобуры, отбросить в сторону пистолет офицера. Перезарядиться. Кивком головы послать к лежащему у кучи оружия немцу ребят – мало ли что, может, очухается?! Терзала мысль об укрывшемся в кювете за спиной водителе – оружия при нём, кажется, не было, но пистолет в кармане можно и не заметить. Однако сначала необходимо обследовать валяющихся в дорожной пыли вооружённых фашистов. Один из них, лёжа на спине, явно шевелил головой. Приложив приклад автомата к плечу, готовый стрелять, осторожно подошёл. Ближний солдат мёртв: помимо истерзанного пулями тела, пара отверстий в голове… Второй был ещё жив и в сознании. При Лёшкином приближении попытался привстать. Понимая, как мало у него остаётся времени, что-то жалобно лепетал скороговоркой. Увидев нависшего над ним Алексея, перешёл на крик, оборвавшийся, перешедший в затихающее сипение после короткой, в три патрона, Лёхиной очереди.
Собрал оружие, возвращаясь мимо затихшего офицера, поднял пистолет. Ребята, оттащив в сторону мёртвого немца, разобрали автоматы. Приказал красноармейцам проверить и добить оставшихся врагов. Сам же осторожно потрусил к кювету, где укрылся шофёр.
Дядька лет тридцати ещё дышал, но был уже без сознания. Тянуть время не стал – добил и обратно, на длинные, в полмагазина, очереди его команды. Рыкнув, пресёк глумление над трупами. С одним из солдатиков подошёл к неподвижно сидевшему на земле деду Василию.
– Смотри, что со мной эти фашистские изверги сотворили! – выставив на обозрение рассечённую плёткой щеку, принялся гневно выговаривать обиду старик. – Я же Родину защищал! И за то ранен был, пострадал!
Дослушивать бред больного Алексей не стал – презрительно сплюнув, пошёл к автобусу. Сзади, заставив испуганно вжать голову в плечи, грохнул одиночный выстрел.
Обернулся – дед, разрывая руками рубашку на груди, катался по земле. Рядом с испуганными глазами стоял парнишка-солдатик.
