Главным было несколько иное: понять и испытать на своей шкуре, что это такое - необыкновенное умение и вправду убивать одним щелчком.
Он даже не чурался выпивки в кругу друзей, которым в голову не приходило, кто он и чем занят. Полагали, и вполне резонно: если получает неплохой оклад, здоров, красив и диссертацию недавно защитил, то, значит, человек при деле, хорошо и с пользою сумел устроить свою жизнь, чего недурно пожелать и остальным.
Да, диссертация. И тема-то нашлась не самая пустая: "К вопросу о психологическом обосновании вариативной восприимчивости руководителей среднего звена".
Название, естественно, дурацкое, но ежели копнуть по существу.
Высокое начальство тему утвердило без малейших проволочек - ведь оно давно уже избавилось от всевозможных комплексов означенного "среднего звена", которое теперь считало нужным контролировать особо, дабы умственная смута пресекалась сразу, на корню и лишь проверенные кадры шли со временем "наверх".
Защита, как положено, была закрытой, оппоненты отмечали новизну и актуальность диссертации, а после был банкет в кругу понятливых коллег. Короче, внешне - очень мило, скромно и со вкусом.
Верные друзья пытались даже Михаила обженить - неоднократно, но без всякого успеха.
Так он и остался для других в какой-то степени загадкой: вроде бы рубаха-парень, свой, как говорится, в доску, а вот все же - с заковыкой.
Что ж, секретные восточные единоборства ему очень пригодились. Они скрашивали нервные и зачастую удручающие будни и привносили в его жизнь то здравое разнообразие, которое не в силах были дать ни театр, ни кино, ни книги.
А в конечном счете, взятое все вместе, это позволяло ему бодро и не без кокетства заявлять: "Ничто человеческое мне не чуждо".
И такою "человечностью" он очень дорожил.
Новую попытку завязать с куреньем он предпринял много позже - через десять лет после того, как стал служить в лаборатории.
К тому моменту новые идеи поиссякли, и работа сделалась совсем уже рутинной. Даже докторская - дань ученому тщеславию и повод утвердиться лишний раз в глазах коллег и всяческих больших функционеров - как-то не высвечивала в обозримой перспективе.
Это понимало и начальство. Именно оно в конце концов и предложило Невскому немножко сменить профиль и попробовать себя на телевидении - благо и родной эфир всегда нуждался в знающих, проверенных, толковых кадрах.
И вот здесь-то Невский наконец почувствовал себя в своей стихии.
