– Мама! Мама! Мне страшно!
– Ярик, солнышко… Что ты?.. Что тебе привиделось? – встревоженный, но пронизанный лаской голос.
– Роня! Почему?! – сдавленный крик.
– Успокойся, золотко моё, – прислонила и закачала в объятиях, успокаивая.
– Она не вернётся, – горькое рыдание вырвалось и вылилось горячими слезами.
– Да, это очень печально… – грусть теперь заполнила мамин голос.
– Я не хочу! Она должна… должна была… – захлёбывался рыданиями и еле выталкивал слова.
– Ярик, – она обняла его лицо мягкими руками и направила на себя. Глаза её были наполнены вселенским. – Давай подумаем о другом. Представь, что она ушла в прекрасный мир, где есть синие бабочки, белые туманы, мерцающие звёзды и она видит тебя и ей также грустно, когда грустишь ты, также радостно, когда радуешься ты. Позволь ей радоваться самой и радоваться за тебя?..
Почувствовал, что его руку крепко сжимают и настойчиво слышал сквозь сон горячий шёпот:
– Ярик!.. Ярик, ну пожалуйста…
Еле открыл глаза, Иринка сидела на его кровати и с испугом смотрела ему в лицо. Гладила ладонью по щеке и всё сжимала руку.
– Ты что? – непонимающе проговорил он. – Ирин, что случилось?
– Ты так… так стонал и почти кричал во сне, – во все глаза смотрела на него, в них переливались тревога и беспокойство.
– Чёрт, Ириш… – откинулся было на подушку, приложив руку тыльной стороной ладони ко лбу, выдохнул. На мгновение закрыл глаза, в груди снова толкнуло он резко поднялся и обнял сестру. – Извини, что напугал. Мама вернулась? – наклонился он к её лицу.
– Нет ещё. Она же на дежурстве до утра.
– Понятно. А отец, вроде через два дня из командировки? – она только покивала головой и ближе прижалась к нему. Сидели молча несколько минут, потом Ирина зашевелилась и спросила всё также шёпотом.
– Тебе и правда надо ехать?
– Чувствую, что да, – снова глубоко вздохнул и уставился в окно.
– Ты звал кого-то…
– Да.
– Ты помнишь кого? – подняла на него глаза.
– Да. Это девочка… она была со мной, в детстве.
– А почему?.. Почему, ты так… громко звал её?..
– Тогда её не стало. Не помню толком, что произошло. Но это больно очень. Понимаешь? – встретился с глазами сестры, горечь сожаления отразилась в них.
– Да… – одними только губами ответила она.
