Может быть потому так произошло, что никогда ничего не менялось, только представления людей во времени. И о времени.
Усмешка Вселенной.
Пятьдесят лет – незаметная величина на негативе всего.
Полугодовой отпуск, первый за четыре года, подходил к концу. Уже завтра Влад должен был вернуться в Центр, приступить к работе. Отдых целиком и полностью оплачивался государством, помимо скопившейся зарплаты. Отнюдь не маленькой. Соединители были элитой, первопроходцами. Блестящим остриём невидимого копья. Да и было их всего навсего несколько десятков. Но первого знали все. Николай Келечеги.
Первые три месяца прошли как один день. Отправившись путешествовать по стране, Влад по новой привыкал жить на Земле. Неожиданно для себя он испугался, когда почувствовал не прикосновение информационных струн Космоса, а ветер на лице и капли дождя на коже. Наверное, точно так пугается только что рождённый малыш.
Влад побывал на небесном Тянь-Шане, ступил на берег глубочайшего Иссык-Куля, взобрался на Бурхан-Халдун и почти смог покорить Эльбрус, облетел Казбек, прошёлся по китовой аллее на Итынгане, потоптался на мысе Дежнёва, откуда, впрочем, быстро убежал застигнутый врасплох суровыми чукотским дыханием; на несколько дней отправился на станцию в Антарктиду, прошёлся вдоль скал Надге, остался ночевать на берегу озера Чукчагир, осмотрел гору Маглой, отдохнул в заливе Посьета и на самых южных островах Приморья. Три месяца жизни человеком в самых нелюдимых местах.
Час на поезде и вокзал им. Е. П. Хабарова. Оставалось ещё половина отпуска. Его Влад провёл в родном городе. Читал, гулял и пытался писать. Он был писателем. Издававшимся, претендовавшим на заметность и на скорое раскрытие потенциала. Так говорили. Но затем он наступил одной ногой в творческий кризис, увяз и второй… За три года не написал ни одного абзаца. Идеи роились в голове, как чёрные мушки в коробке, но стоило высветиться текстовому редактору на экране, стоило начать печатать – они становились разрозненными словами не имеющими крючков для связи между собой. Да ещё с горьковатым привкусом.
За эти три месяца отпуска Влад написал сотни абзацев, тысячи слов. Все они стали рассказами и повестями. Он писал сутками, иногда забывал есть и спал лишь потому, что мысли начинали расплываться. Три рассказа в неделю, повесть в месяц. И все их издали. И все они имели успех. Все они были литературой. И все они были не те. Нужные слова, нужные образы, если они существовали, если могли существовать здесь – ускользали, оставались запертыми внутри. Во Вселенной.
