Каждый день с тех пор Варе было страшно. А вчера страх закончился. Выработал свой ресурс. За семь лет Варя израсходовала его весь. Вот так вдруг. Без предупреждений, мол, осталось 10 %: включить режим энергосбережения? Внезапно стало возможным посмотреть Глебу в лицо. Пока не в живое, а только в пиксельное. Разузнать, как он там за эти семь лет? Лучше ли? Богаче ли? Наглее ли? Такая едкая жажда завладела Варей. Хотелось знать все.
Снова открыла Инстаграм, который накануне пролистала взахлеб, боясь разглядывать. Сейчас не боялась, поняла: страшно было от неизвестности. И чем больше она Глеба заново узнает, тем спокойнее ей будет. Он раньше у нее за спиной стоял, зыбью дышал в затылок. Теперь она его напротив поставит, чтобы на виду был. А для этого все семь лет вскопает заново.
В шапке рабочего Инстаграма с фотографиями девушек разной степени обнаженности висела ссылка на второй аккаунт – личный. Варя пролистала в самое начало. Слово себе дала: вычитать и высмотреть все, даже если станет бить током.
Рабочий день шел тяжело, время издевалось – стояло на месте, как солдат на посту. В маркетинговое агентство, где Варя отбывала четвертый год строго офисного режима, пришел заказчик со свадьбами под ключ. Как обычно: пришел сегодня, а сайт нужен был еще вчера. Варя стругала для сайта контент: где написать, что написать, какую картинку вмазать. Писала про тамаду, а сама вся магнитилась к телефону. Зудило, хотелось есть Глебову жизнь половниками, а получалось только чайными ложками в перерывах. К концу дня уже ненавидела свадьбы, особенно – под ключ. Вылетела на улицу, отыскала глазами ближайшую кафешку и провалилась в безвременье. Очнулась от «Извините, мы закрываемся, оплатите счет». Оказалось: прошло пять часов и теперь полночь. Варя вышла на Московский проспект, вызвала такси и убрала телефон в карман. Больше гаджет рассказать ничего не мог. Варя залпом высосала из него всю информацию: и ту, что Глеб положил специально на всеобщее обозрение – нате, любуйтесь, хвалите, обсуждайте – и ту, что постарался спрятать, да не вышло. Завтра она решит, как распорядиться всем этим, а сейчас – спать. Глубоко, безотрывно, обморочно.
Июнь, 2002 год
Варя открывает глаза. Комнату не узнает. Должна быть Ирмина роскошная квартира с высокими потолками, а тут какая-то постсоветская конурка. По зашарканному паркету перекатывается тополиный пух: налетело в открытую форточку. Светло, но время не угадать: в Петербурге царствуют белые ночи. Вагоны света, целые товарняки. Варя лежит, не двигается. В голове набухает что-то, давит изнутри на череп.
