–Лан, давай тащи сюда этого душегуба, посмотрим, что он расскажет. Но предупреди его, что если он тут порожняки собрался гонять, то ему лучше бы самому удавиться, потому что я буду зол.
ЛеПреконс понимающе кивнул головой и пошел к выходу.
Барон вернулся через сорок минут в превосходном расположении духа. Он даже напевал себе под нос какой-то немудреный мотивчик – Гренобельский централ, ветер северный, этапом на Клермон, зла немеряно…
За ним шли двое конвоиров и вели невысокого мужичка с лицом, на котором отпечатались все человеческие пороки, начиная от похоти и заканчивая чревоугодием. Видно было, что он нисколько не смущен обстановкой, в которой оказался, хотя заплывшие глазки так и зыркали по сторонам, подмечая малейшие детали. Был он одет в какие-то лохмотья, и от него доносилось стойкое зловоние, свидетельствующее о том, что подземные казематы – не самое комфортное место во Франции.
При виде каторжника Фил недовольно поморщился.
– Ну чего вы сюда притащили эту немытую образину? Надо было хоть водой его окатить, да переодеть.
Вертухаи смущенно переминались с ноги на ногу, но ЛеПреконс только ухмыльнулся и приказал.
– Вы, двое, валите отсюда. А ты, – обратился он к приговоренному, – встань сюда и дыши через раз, а то, действительно, шмонит от тебя, как от тухлой селедки.
Фил нетерпеливо дождался, пока все выполнят распоряжения барона, и спросил у каторжника.
– Ну что, душегуб, реально имеешь что сказать, или будешь тут задвигать почем в Марселе рубероид?
Каторжник с достоинством откашлялся.
– Я, ваше благородие, отродясь фуфлыжником не был, за базар отвечаю. Реально тот фраер мне перед смертью душу свою излил. Он с храмовной братвой кентовался, хотя под ними не ходил, сам на сам был, как говорят, один на льдине. Просто уважали его, он для них пару делюг провернул, вот они и порой подпускали его к своим темам.
Фил, пряча неподдельный интерес, небрежно спросил.
– Да что там за темы-то? Небось, как муслимам отомстить? Омар Шариф их наладил из Палестины, так они теперь не знают, как перед римскими пацанами отдуплиться.
Пренебрежительная гримаса пробежала по толстому лицу каторжника.
– Э, ваше благородие, ничего-то ты не знаешь. Реально, у тамплиеров везде свои люди, и в Галлии, и в Испании, они даже до России уже добрались, мутят, как Сибирь прибрать к рукам. Это же мафия настоящая, – он понизил голос – La piovra. Ну, спрут, короче.
Фил усмехнулся.
– А ты прям знаешь? В общем так, землячок. Давай подробный расклад – что, где, когда, сколько и почему. И будешь жить, и я в долгу не останусь, баблеца тебе отсыплю. Попробуешь кружева тут выплетать, я тебя за язык подвешу. Ферштейн?
