Во время утренних процедур Первенцев любил напевать «Траву у дома». Хоть это и раздражало его коллег, слушать эту песню каждый божий день, однако в одном они могли быть уверены: если Первенцев поёт неофициальный гимн родной космонавтики, значит он в хорошем настроении. Ибо, когда в плохом, держись, кто может. Но это было редко, все знали, что этот парень весельчак и добряк. Тем более, из коллег там был только один, по фамилии Никелев.
– Как сын грустит о матери, как сын грустит о матери, грустим мы о Земле, она одна! – напевал он весело, не задумываясь уже о содержании привычных строчек.
Космонавт Никелев, который уже который день страдал бессонницей, тихо произнёс в сторону, но явно обращаясь к коллеге:
– А я сегодня видел сон…
– Да ну? – оживился весельчак, – наконец-то ты стал спать по ночам.
– Сон. – убеждающим тоном повторил Никелев, – про то, что в нашём иллюминаторе я увидел как наша Земля только зарождалась.
– Ну, и как?
– Представь, сияющие блестящие струи воды, пар, который поднимается со дна чайника, или как шарик мороженого тает, только, как бы прокручено назад на киноплёнке.
– Вот, фантазёр.
Как обычно утром, центр управления посылал позывные:
– Жаворонок, жаворонок, доброе утро.
Только в этот раз всё слышалось иначе:
– Жаворонок, жаворонок, доброе утро.
– Жаворонок, жаворонок, доброе утро.
– Что случилось, откуда эхо? – всполошился Первенцев, – у нас помехи или что?
– У вас всё нормально?
– У вас всё нормально?
Донеслось из громкоговорителя.
– Сигнал повторяется – доложил Первенцев.
– Как повторяется?
– Как повторяется?
– Ты что-нибудь понимаешь, Никелев?
– Я…. кажется, нет, я, похоже, ещё сплю, вот смотрю, как острова появляются, как ледники двигаются.
– Что ты там увидел? Земля как Земля… стой, она же должна быть с другой стороны. Я не заметил, что мы поменяли курс.
Первенцев поспешил в противоположный конец станции и глянул через стекло. Земля как ни в чём не бывало проплывала в голубой дымке.
– Это что же Земли теперь две?, – задумчиво протянул Никелев, – значит, мне это не приснилось, и у меня по-прежнему бессонница.
– Да, ну, бред какой-то. Может, нам это кажется?
– Сразу обоим. Нет, так не бывает. Я скорее поверю, что планета действительно раздвоилась.
– Может, иллюзия такая, оптическая.
– И как она называется? Мираж, что ли?
– Стой. У нас сегодня сигнал из центра удваивался. Выходит, что центра сейчас два.
– Выходит, два.
– Так что же, и жены у меня теперь две. Мать моя…точнее, уже две матери.. вот тебе и «грустим мы о Земле, она одна!»
