Мы уже прошли подземные коридоры и стояли около выходной двери. Я не хотел её открывать раньше, чем он закончит. Тем более, что он дошёл до самого интересного места.
– Так, что Эдисон? – перебил я его.
– Она сказала, что он всё знает и закроет нам кислород в ближайшее время. Ты знаешь, я в нас тоже верю. Но если всё пойдёт не так, она так ни разу и не увидит то, что мы создали. Поэтому я тебя прошу, дай мне шанс показать ей Кристальный город. Я хочу, чтобы она знала, что не одна думает над коммуникабельностью людей. Может мои результаты её не впечатлят, но она, по крайней мере, не будет думать, что она одна об этом думает. Хоть в этом будет не одна. Понимаешь, Бит?
– Да, понимаю, – ответил я после некоторой паузы, – я тебя прекрасно понимаю, дружище. Ты влюбился по самую макушку и ту уже не видать. Ты, наверно, и сам уже понял, что утонул так, что сам уже точно не всплывёшь наверх, что даже если ты истратишь все силы на то, чтобы этому противостоять, это будет всё равно, что руками пытаться остановить набегающую восьми балльную волну, стоя одному на побережье. Ни ты сам, ни кто-либо другой тебя в твоих желаниях уже не остановит. Да, это я понимаю. Я понимаю, что из всех нас ты рассказал это лишь мне, потому что точно знаешь, из-за твоей просьбы, я не буду считать тебя предателем. Возможно, ты и прав, я не могу предположить, что о тебе подумают Бертыч с Градским. Да, да, сейчас мы подставляемся ещё хуже, чем раньше. Сейчас в худшем случае не будет возврата, мы идём без страховки. Тебе, кстати, немного повезло, мне самому туда надо. Я, правда, хотел переждать. Но я не верю, что ты меня предаёшь! Ты ведь не предаёшь?! А?! Вижу, что нет. Ты влюбился, это единственное твоё оправдание. Кто бы мог подумать? Я думал, что ты никогда не оттаешь. И поэтому я всё же рад за тебя, пусть и такой высокой ценой приходится за это платить. Ладно, если мы друг друга понимаем, то давай заканчивать с романтикой. Ночь будет трудной. Веди уже к своей журналистке.
Грин стоял и молча смотрел на меня. В его глазах я видел, что был прав, хоть он ничего и не говорил.
– Ты знаешь, ты верно сказал, я не выплыву один. И даже не хочу. Просто когда увлечения пересекаются с мыслями о смерти, на мой взгляд, главное не оставить человека одного. Он также, возможно, не сможет выплыть. Я хочу разбавить ей жизнь. Может это и не очень получится, но я не хочу сидеть, сложа руки. Однажды, давно мне это дорого обошлось. Я действительно уже ничего не контролирую ни в себе, ни в ситуации. Бит, ты прости меня! Если для тебя наша дружба хоть что-то значит, не руби меня с плеча. Я очень стараюсь не сделать ещё хуже, чем нужно. Да и вообще, мы казалось, что ты такой же, как я – человек, который, дойдя до края, не отходит от него, а переворачивает куб жизни и идёт уже по другой поверхности.
