На всякий случай я решил прикинуться студентом. Кто его знает, с кем придётся столкнуться. Если придётся вливаться в какую-нибудь студенческую группу или клуб, то лучше быть им ровней. Надо было переодеться, и тут мне помог мой одёжный резерв, который нужен мне был из-за моей неряшливости и хранился в небольшой коробке. Вечно я чем-нибудь пачкался в кафе или обрывал пару пуговиц, зацепившись за что-то.
Поэтому к кителю на вешалку добавились приличные брюки, и из резервной одежды были выбраны потёртые джинсы, порезанные бритвой в некоторых местах. Старая гвардия, так сказать. Рубашка годилась, так как была итак не ахти. А китель я достал студенческий.
Мой последний студенческий китель хранился среди прочей запасной одежды. Он был усеян нашивками разной величины, формы и цвета. В основном это были особенно ценные для меня предметы, которые я учил и принимал также участие в виде соревнования по ним с другими студентами. Была парочка клубных. Китель был выцветшим, затертым донельзя, на правом рукаве был содран карман. В целом, ничего приметного. К шестому курсу обычно у всех кителя были такие.
Самое главное – я оставил себе шеврон четвертого курса. За потерю знака отличия обычно назначался штраф, который записывался в студенческий кредит. За шеврон я кредит отработал, так что теперь он был в моём полном распоряжении. За ним тянулась романтическая история личного характера, в противном случае мне и в голову не пришло бы оставлять его себе. Но как оказалось потом, иметь запасной знак отличия было очень кстати. Например, можно было и дальше принимать в участие в соревнованиях со студентами, без лишних взглядов вступать в самые разные споры и беседы самых невообразимых компаний. Или как сейчас – незаметно наблюдать за кем-то из пестрой коридорной толпы.
Итак, я был готов. Для лихости я надел ещё очки с легкой тонировкой. Вдруг кто надо не узнает. Перекинул через плечо сумку с лэпом и ворохом уже позабытых бумаг. Но прямо на пороге меня остановил карманник. На этот раз он звонил и требовал ответа. Когда я увидел звонящего, а точнее звонящую, понял, что ответ не требовался, он должен был мгновенно сформулирован в самом точном, подробном и максимально развернутом виде. Звонила глава секретариата, правая рука директора нашего отделения, мой непосредственный работодатель Альбина Лягрос, очень милое лицо на визитном фото и неостановимый высокоскоростной локомотив в жизни. С ней медлить было нельзя и поэтому я, выключив на всякий случай видеосигнал, с неизменным замиранием нажал кнопку принятия вызова.
